Толстой А. Н. «Пётр Первый»

Толстой А. Н. «Пётр Первый»

Толстой А. Н. «Пётр Первый» – 85 лет (1935)

Современники называли Алексея Николаевича Толстого «красным графом», подчеркивая парадокс его биографии: в 1917-м большевики разделались с титулами и их носителями, но Толстому удалось невозможное. «Товарищ граф» стал воплощением компромисса: не принимая большевиков, он преданно служил режиму и сумел получить три Сталинских премии.
Родился Алексей Николаевич Толстой в 1883 году в семье Николая Александровича Толстого и Александры Леонтьевны Тургеневой. Воспитанием мальчика занимался не родной отец, а отчим – Бостром Алексей Аполлонович, за которого мать Алексея Толстого вышла замуж. На хуторе Сосновка, недалеко от Самары, в имении Бостромаи прошло детство будущего писателя. Образованием мальчика занимался приглашённый учитель. В 1897 году семья Алексея Толстого переехала в Самару. Там юноша поступил в училище, а по его окончании уехал в Петербург, чтобы продолжить образование в Технологическом институте. Незадолго до защиты диплома Алексей внезапно принимает решение бросить институт, чтобы заняться литературой. В 1907 году Толстой издал сборник стихотворений «Лирика», а в 1908 году журнал «Нева» опубликовал и прозу начинающего писателя Толстого – рассказ «Старая башня».
Когда в 1914 году началась Первая мировая война, Толстой принял решение отправиться на фронт военным корреспондентом. В качестве журналиста писатель побывал в Англии и Франции.
Февральская революция 1917 года вызвала у Толстого живой интерес к вопросам российской государственности. Это событие стало своеобразным толчком, после которого писатель серьёзно занялся изучением петровской эпохи. Он долгое время проводил за изучением исторических архивов, изучая историю Петра Первого и живо интересуясь судьбами людей из его ближайшего окружения. Впоследствии это увлечение временем Петра Великого, все знания, полученные об этой великой эпохе перемен, выльются в замечательный исторический роман «Пётр Первый».
Октябрьскую Революцию 1917 года Алексей Николаевич принял настороженно. Осенью 1918 года автор уехал в Одессу. В этом южном городе появилась повесть «Граф Калиостро». Из Одессы семейство Толстых эмигрировало в Константинополь, затем в Париж. Во Франции родилась повесть «Детство Никиты» и первая часть трилогии «Хождение по мукам».
Жизнь за границей показалась русскому литератору тоскливой и неуютной. В конце лета 1923 года Алексей Толстой навсегда вернулся в советскую Россию. Его возвращение вызвало бурную и неоднозначную реакцию: эмигрантские круги назвали поступок предательством. Большевики же приняли писателя с распростёртыми объятиями: Толстой стал личным другом Иосифа Сталина, получил членство Академии Наук, был избран депутатом Верховного Совета СССР. Алексей Николаевич не то чтобы принял – смирился с новым строем, как с неизбежностью. Ему подарили поместье в Барвихе, дали автомобиль с шофёром.
В 1924-м году родилась повесть, которую литературные критики считают лучшим произведением Алексея Толстого – «Похождения Невзорова, или Ибикус».
Маститый писатель не забывает о своём увлечении всем сказочным, и в конце двадцатых годов публикует фантастические произведения – романы «Аэлита» и «Гиперболоид Инженера Гарина». В 1936 году для детей он переделал сказку Карло Коллоди о приключениях Пиноккио, назвав свою историю «Золотой ключик, или Приключения Буратино». В те же годы дорабатывает трилогию «Хождение по мукам». Но главной книгой, над которой трудился писатель последние 16 лет жизни, был исторический роман «Пётр Первый».
«Пётр Первый» – незаконченное произведение Алексея Николаевича Толстого, над которым он работал с 1929 года до самой смерти. Две первые книги были опубликованы в 1934 году. Незадолго до своей смерти, в 1943 году, автор начал работу над третьей книгой, но успел довести роман только до событий 1704 года.
В этой эпопее изображён один из самых ярких и сложных периодов истории нашей страны, когда «Россия молодая мужала гением Петра». Пётр Первый был не только первым императором России, но и военачальником, строителем и флотоводцем.
В советское время «Пётр Первый» позиционировался как эталон исторического романа в духе соцреализма. Автор проводит параллели между Петром Первым и Сталиным, на примере Петра оправдывая слом традиционного общества любой ценой и «основанную на насилии систему власти».
Сюжетная линия следует за реальными историческими событиями рубежа XVII и XVIII веков – от смерти царя Фёдора Алексеевича практически до взятия русскими войсками Нарвы. На широком историческом материале показан переломный период в истории России, создание исключительной личностью нового государства – Российской империи. Среди выведенных в романе событий и личностей – Азовские походы, Стрелецкий бунт, коварная царевна Софья, её возлюбленный Василий Голицын, Лефорт, Меншиков, Карл XII, Анна Монс. В традиции эпопеи «Война и мир» рядом с крупными историческими деятелями в романе выведены простые люди из народа. Для воспроизведения исторического колорита автор не жалеет красочных бытовых деталей. Действие романа переносится из дворца в курную избу, из боярской усадьбы со слюдяными окошечками в дымный кабак, из Успенского собора в царский розыск и т. д.
«Пётр I» по праву считается одним из лучших исторических романов. Эта книга имела феноменальный успех в России и русском зарубежье. Историческая концепция Алексея Толстого многие годы вызывает споры и возражения, а художественная сила романа убедительна и притягательна для многих поколений читателей.

«Петр I» А. Н. Толстого

«Петр Первый» А.Н. Толстого как исторический роман Петр Первый Толстой А.Н. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения

Алексей Николаевич Толстой «Пётр Первый»

Собирался перечитать этот роман ещё весной прошлого года — тогда у меня вдруг затеялась небольшая ретроспективка по Петру Первому — но получилось только вот сейчас.

Первый раз я прочитал это произведение ещё в шестом классе средней школы, потом неоднократно возвращался. Но года с 80-го, наверно, не перечитывал…

Думаю, что роман Толстого — это если не самая вершина отечественного исторического романа, то уж одна из таких вершин точно. Полифоничный по звучанию; написанный ярким, ёмким, передающим дух времени языком; показывающий противоборство сил, судьбы людей различных сословий.

Хотя автор явно сочувствует своему главному и заглавному герою, общий тон повествования почти объективный. Великие дела вершил Пётр? Но сколько людей при этом погибло, причем, зачастую даже не по необходимости, а из-за крутого нрава царя, по причине особой ретивости некоторых исполнителей. А кто-то был убит или покалечен и вовсе оказавшись жертвой царских потех.

Из предисловия узнал, что Алексей Толстой стремился сделать свой роман максимально не похожим на «Петра и Алексея» Мережковского. Ведь там царь — воплощённый Антихрист, несущий стране и народу только погибель. Толстой же представлял его радикально иным — творцом новой России.

Хочу сказать слово в защиту Петра и от себя. Как я уже заметил выше, в самом романе показано, что преобразования, проводимые в то время, оплачены были высокой ценой — тысячами человеческих жизней. И вот, есть такая весьма популярная точка зрения, что новая государственность, новая армия, промышленность и всё прочее, что основал Пётр, — всё это было построено на костях. И я готов даже с этим согласиться. Однако недавно я задавал вопрос, хотя и не получил на него ответа: а какое современное государство построено не на костях? В той же просвещённой Европе, к которой так тянулся Пётр и тянул Россию, разве не было войн, религиозных преследований, да и просто феодальных усобиц? А потом — разве не было нещадной эксплуатации колоний, в том числе и прямого труда рабов? Не так ли были заложены основы нынешнего благосостояния некоторых государств? В результате вышло так, что граждане их жили относительно сыто и безбедно, а кто считал кости не-граждан?

И ещё один вопрос, в духе фантастов, работающих в жанре альтернативной истории. Если попытаться представить, что Петра не было бы, или он оказался бы другим царём, любителем старины, — каким бы путём пошла Россия, к чему бы пришла? Не получилось бы так, что население её ужалось бы — и кто знает? может, ещё значительнее — по другим причинам, из-за крайней бедности, косности управления, экспансии, военной и экономической, других государств и т.д.? Ну на этот вопрос ответить ещё труднее, тут надо учитывать слишком много разных факторов, влияющих друг на друга…

Возвращаясь непосредственно к роману, должен заметить, что книга получила высокую оценку писателей — современников Алексея Толстого. Бунин восхищался «Петром Первым», при том, что не испытывал больших симпатий к «красному графу». Однофамилец автора Сергей Толстой (автор автобиографического повествования «Осужденный жить», ряда переводов из западной литературы) тоже считал роман одним из лучших произведений на историческую тему. Кажется даже, под впечатлением он оставил попытки писать собственную историческую прозу…

Эти два имени пришли на ум потому, что обоих невозможно заподозрить в особом верноподданичестве режиму. Ведь другой популярной точкой зрения, на этот раз уже непосредственно на роман Толстого, является мнение, что автор всего лишь написал завуалированный панегирик Сталину. Будь это так на самом деле, полагаю, и у Ивана Бунина, и у Сергея Толстого мнение о книге было б совсем иным. Алексей Толстой же дал почти объективную панораму эпохи. И ещё раз я хотел бы похвалить язык романа, неровный, нервный, порывистый и отрывистый, создающий зримые картины происходящего, при этом совершенно чуждый пафосности и словесного украшательства.

Образ и характеристика Петра I в романе А.Н. Толстого «Петр Первый»

Петр Первый 

Петр Алексеевич Романов, — герой романа А.Н. Толстого «Петр Первый», царь, сын второй жены царя Алексея Михайловича Натальи Кирилловны Нарышкиной. 

Внешность Петра с детских лет привлекает окружающих своей неординарностью. Ребенком он имеет «черные стриженые волосы, глаза круглые, как у мыши, маленький рот». Это «круглощекий и тупоносенький мальчик с круглой кудрявой головой», которой он от испуга крутит в разные стороны. Голос из толпы замечает: «Гляди-ка — чистый кот». 

У Петра не только примечательная внешность, но и рост. Длинные ноги, да еще несколько косолапые, создают ему много неудобств. Он ходит, по-журавлиному поднимая ноги. «Как жердь длинный», Петр не любит ездить верхом — «слишком был длинен». 

В момент стычки приближенных царицы со стрельцами «круглое лицо Петра исказилось, перекосилось, он вцепился обеими руками в пегую бороду Матвеева». Стрельцы отшвыривают Петра, «как котенка». Воспоминания о кровавой бойне на Красном крыльце постоянно преследуют его. 

«Петр — горяч умом, крепок телесно», – думает Василий Голицын, сравнивая его с братом Иваном. Горячность и нетерпеливость в большом и малом — отличительные черты характера царевича. Так, он горит желанием самому протащить иголку с ниткой через щеку. В потешных играх он бегает по двору, «спотыкаясь от торопливости», не терпит ошибок, гневно кричит «петушиным голосом» на своих солдат. Наталья Кирилловна с содроганием увидела Петенькины бешеные, «круглые глаза», как он, «сердясь, ударил несколько раз мушкетиком одного из потешных мужиков, втянувшего голову в плечи». «Не по его — так и убьет, — в кого только нрав у него горячий», – сетует мать, обращаясь к Никите Моисеевичу Зотову, дядьке «норовистого мальчика». Торопливость и горячность проявляются и в речи Петра («горячась, он начинал говорить неразборчиво, захлебывался торопливостью, точно хотел сказать много больше, чем было слов на языке»). 

Петр удивляет окружающих тем, что играет в войну всерьез. Постепенно его требования к воинской потехе ужесточаются, указы приобретают деловой характер (по одному из указов в войско набирают сто молодых мужиков, деревянные пушки сменяются чугунными.) «Играть Петр был горазд — мог сутки без сна, без еды играть во что ни попало, было б шумно, весело, потешно, — стреляли бы пушки, били барабаны». Играющие пугают до полусмерти монахов окрестных деревень. Бояре и монахи с трудом «узнавали в длинном, вымазанном в грязи и пороховой копоти, беспокойном вьюноше — самого царя». 

Скоро солдатам потешного войска становится «уже не до потехи»: к ним приставляют генерала Автомона Головина, иноземца капитана Федора Зоммера, который «даром жалование получать не хотел». «Много побили в полях разного скота и перекалечили народу». 

Круг знакомств Петра быстро расширяется после встречи на Яузе с Францем Лефортом и посещения Кукуйской немецкой слободы. В Преображенском дворце он не переносит «духу старушечьего». Слобода воспринимается им как город «из тридевятого царства, тридевятого государства, про который Петру еще с колыбели бормотали няньки». 

Его удивляют жизнь кукуйцев, музыкальный ящик Иоганна Монса. После пения «молоденькой девушки в белом и пышном, как роза, платье» у него «дико забилось сердце». Немцы многое подмечают в характере Петра, им нравится, что тот «хочет все знать». Иоганн Монс, отец Анхен, в рассказе о том, как посещал его царь, отмечает: «О, у этого юноши сидит внутри тысяча чертей». 

Петр много времени и сил отдает своему войску. Не случайно в слободе в разговорах «перед дверью аустерии Иоганна Монса» передаются слова Зоммера: «Погодите, дайте нам год или два сроку, у царя Петра будет два батальона такого войска, что французский король или сам принц Морис Саксонский не постыдятся ими командовать…» 

Петр постоянно удивляет всех своими поступками. Раньше «не в обычае Петра было возиться с одеждой», теперь, когда он первый раз предстает перед Европой, он «напялил парик и ухмыльнулся в зеркало», «руки… вымыл с мылом, вычистил грязь из-под ногтей, торопливо оделся в новое платье, подвязал, как его учил Лефорт, шейный белый платок и на бедра, поверх растопыренного кафтана, шелковый белый же шарф». 

В начале своих самостоятельных действий Петр еще заботится о мнении окружающих (сцена, когда Никита Зотов едет послом «от эллинского бога Бахуса — бить челом имениннику» Лефорту). Шутка удалась, а царевич все никак не мог успокоиться. «Петр, красный, с сжатым ртом, со злым лицом, вытянувшись, сидел на козлах». Когда свиньи понесли карету, Петр, «стоя, все стегал, — багровый, с раздутыми ноздрями короткого носа. Круглые глаза его были красными, будто он сдерживал слезы». Соскочив с козел, вытащив Зотова, он задыхающимся голосом выговаривает приветствие, «бешено глядя в глаза Лефорту, будто боясь покоситься, увидеть в толпе кого-то…» 

Петр многое переживает и узнает в слободе впервые: сидит за одним столом с дамами, видит по-европейски одетых женщин с обнаженными плечами, Анхен, которая «улыбалась ему блестящими глазами», пьет анисовую. Петр приходится нелегко. «Стиснув челюсти, он ломал в себе еще темные ему жестокие желания». Юноше безумно хочется «запустить пальцы в волосы Анхен, сжать ее голову, губами испытать ее смеющийся рот… И опять у него раздувалась шея, тьма застилала глаза». 

Даже в танцах дает себя знать неистовая натура Петра. Ободренный Лефортом, непринужденностью поведения гостей, их доброжелательным вниманием, царевич пляшет «точно сама музыка дергала его за руки и ноги…» Он выделывает «такие скачки и прыжки, что гости хватались за животы, глядя на него». 

Под впечатлением вечера, выпитого вина Петр по дороге домой переживает приступ болезни. «Ледяная рука Петра, вцепившись в Алексашкино плечо, застыла, как неживая. Около дворца он вдруг выгнул спину, стал закидываться…» В этот вечер Петр находит верного друга и слугу — Алексашку Меншикова. 

Стремление Петра к новому не знает границ. Вместе с солдатами он выносит муштру Зоммере («со страхом выкатывал глаза, проходя мимо него»). Он стремится сразу одолеть математику и морское дело у иноземцев, Франца Тиммермана и старика Картена Брандта. 

Потешные войска скоро начинают привлекать внимание бояр не только своими странностями, но и тем количеством денег и других затрат, которые требует царь. Бояр тревожит не столько расточительство Петра, сколько его тяга к «басурманству». Два берега Яузы, как позднее два берега в Архангельске, символизируют непримиримость и непонимание сторон. Одетые со всей пышностью бояре видят Петра «в вязанном колпаке, в одних немецких портках и грязной рубашке, рысью по доскам везет тачку…» Много нелестных слов находят они для него: «холоп», «шпынь ненадобный». На увещевание боярина молодой царь «как ахнет из двенадцатифунтового единорога горохом…» 

Слобода как магнитом притягивает царя (для него это символ разумной, энергичной и чистой жизни). Его «дрожащие ноздри» втягивают «сладкие женские духи, приятные запахи трубочного табаку и пива». «Странный юноша», «царь варваров», — так отзываются о нем в слободе. Петр желает сразу же охватить все сферы жизни. Он более и более увлекается Анхен Монс. П. всегда приглашает ее на первый контрданс, и «каждый раз она вспыхивает от радостной неожиданности». Он ревнует ее, сидит, как туча, когда Анхен приглашает другой кавалер. Петр «…суетился на табуретке, искоса глядя, как разлетаются ее юбки, у него громко болело сердце — так желанна, недоступно соблазнительна была она». 

Юношеские мечты Петра ( иметь мельницу или кожевенное заведение) выдают его отстраненность от государственных дел, управления страной. Наивность молодого царя скрывается и в его мечте жениться на Анне Монс. «А почему нельзя?» – удивляется он. Алексашка открывает ему глаза на этот брак: «Жди тогда набата». «Мне это (ехать в Москву) хуже не знаю чего», – открывается он Алексашке. Вдобавок ко всему, в его сердце постоянно сидит страх. «Они меня зарежут, я знаю», – говорит он своему денщику. 

Под влиянием знакомства с европейскими порядками, Петр меняет уклад жизни в Преображенском дворце. Резкий хохот царя раздается по сонному дворцу. Мастерские в одной из комнат, энергичная деятельность Петра одних бояр удивляют, других привлекают, третьих приводят в бешенство. Царевна Софья говорит своим приближенным: «Подрос волчонок». 

Боярин Борис Алексеевич Голицын, человек европейски образованный и масштабно мыслящий, благодарит царицу Наталью Кирилловну: «Доброго сына родила, и умнее всех окажется». Петр быстро привязывается к нему, искренне любит, часто советуется. Невоздержанность Голицына в питие, участие в пьяных оргиях (сцена на сборище пьяниц) сближают их. 

Веселье Петра на Кукуе, компрометирующие слухи, которые доходят до Натальи Кирилловны, заставляют ее принимать свои меры. Царица надеется, что сын остепенится, если женится. 

Нетрудно понять порыв Петра съездить на часок в слободу, когда совершенно безразличная ему невеста сидит в светлице. Он хладнокровно и с каким-то любопытством, как со стороны, наблюдает обряд венчания, испытывая самые противоречивые чувства. «У него жарко застучало сердце: запретное, женское, сырое — плакало подле него, таинственно готовилось к чему-то, чего нет слаще на свете». Думы об Анхен и дрожащая, «как овечий хвост», рука невесты порождают в нем жестокость, собственнические инстинкты. С удовольствием Петр продолжает «сильно сжимать ее руку, глядя, как под покрывалом все ниже клонится голова жены». Он жадно глядит на Евдокию, когда с нее срывают покрывало, целует в щеку, в губы. Он не чувствует радости, а гости пятятся, «увидев его глаза». 

«Досада так и кипела» в нем. «Свадьба проклятая! Потешились старым обычаем», – думает Петр. Через месяц после свадьбы он едет на Переяславское озеро. О письмах матери и жены Петр небрежно отзывается: «Скука старозаветная!» («Петру не то что отвечать, — читать эти письма было недосуг»). 

Постоянное нетерпение царя отражается и на характере работы на верфи. «Рабочих чуть свет будили барабаном, а то и палками, многие падали от усталости». 

Петр влюбляется в море, еще не видев его. Рассказы Картена Брандта, португальца Памбурга, картины с изображением моря, подаренные ранее Голицыным, возбуждают воображение молодого царя. 

Для осуществления своей мечты Петр, как всегда, не жалеет себя и других. Уморившись, он спит в лодке, «завернув голову в кафтанец, сладко похрапывает». «Из широких голландских штанов торчали его голые, в башмаках набосо, тощие ноги». Раза два он «потер ими, во сне отбиваясь от мух». Лев Кириллыч Нарышкин, дядя Петра, удручен этой картиной. «Царство на волоске, а ему, вишь, мухи надоедают…» – думает он. Нарышкину слышатся еще голоса бояр в Кремле: «Петру прямая дорога в монастырь. Кутилка, солдатский кум…» 

Настроение Петра Петр противоположно дядиному. Он, «обгорелый, грязный», но счастливый. «Глаза слегка припухли, нос лупится, кончики едва пробившихся усиков закручены». 

Петр сразу оценивает положение: «…Эге, видно, дела там плохи, если ленивый дядюшка так расколыхался». Лев Кириллович не скрывает опасности, и его «всхлипывающий шепот» наводит на Петра страх. «Будто снова услышал он крики такие, что волосы встали дыбом, видел наискось раскрытые рты, раздутые шеи, лезвия уставленных копий, тяжело падающее ни них тело Матвеева… Телесный ужас детских дней!..» От нервного перенапряжения с ним вновь делается удар, он бьется в руках дяди, «брызгая пеной». «Гнев, ужас, смятение были в его бессвязных криках». 

После приступа Петр сидит у воды, глядя «на светлую пелену озера, где летали чайки над мачтами кораблей», и думает о том же, о чем скажет ему появившийся, «пошатываясь, Никита Зотов»: «Вот мы и доигрались… Бросать надо… Ребячьи-то игры…» 

В Успенском соборе Петр показывается «во всем царском сане», как просил дядя. Его вид приковывает внимание бояр. «На царском месте под алым шатром стояла Софья… Налево стоял долговязый Петр, — будто на святках одели мужика в царское платье не по росту. Бояре, поднося ко рту платочек, с усмешкой поглядывали на него: несуразный вьюноша, и стоять не может, топчется как гусь, косолапо, шею не держит…» Они замечают, что «у этого, у кукуйского кутилки, желваки выпячены с углов рта, будто так сейчас и укусит, да кусачка слаба… Глаз злой, гордый…» 

Впервые в тишине собора Петр заявляет свое право на престол громко и открыто, требуя для себя образ казанской владычицы. Отрывисто, с ненавистью обращается он к Софье: «Отдай…» Петр выражает свою царскую волю: «Ты иди к себе. Отдай икону… Это не женское дело… Я не позволю…» 

Политическое противостояние втягивает Петра в водоворот страшных событий. Мало кто видит в нем надежду России. «Всем надоело — скорее бы кто-нибудь кого-нибудь сожрал: Софья ли Петра, Петр ли Софью… Лишь бы что-нибудь утвердилось…» 

Голицын замечает, что Петра как подменили. Он в каждого вонзается взором, никому не доверяет, ходит с охраной. В бессонные ночи Петр о многом передумывает. «Вспоминал: хоть в притеснении и на задворках, но беспечно прошли годы в Преображенском — весело, шумно, бестолково и весьма глупо… оказался: всем чужой… Волчонок, солдатский кум… Проплясал, доигрался, — и вот уж злодейский нож у сердца…» 

Его душевное напряжение прорывается в одну из ночей, когда стрельцы-перебежчики появляются в Преображенском и бросаются ему в ноги со страшными причитаниями. «Весь сотрясаясь, мотая слипшимися кудрями, лягая левой ногой, Петр закричал еще страшнее стрельцов, оттолкнул Никиту и побежал, как был, в одной сорочке, по переходам». 

Только за крепкими монастырскими стенами находит Петр успокоение. Его сняли с седла, внесли «полуживого от стыда и утомления в келью архимандрита». 

Здесь Петр вынужден вести себя сообразно сану, отказаться от старых привычек («скороговорку и таращение глаз бросил»), одеваться в русское платье («в чистых ручках — шелковый платочек»). Он «благолепно и тихо» отвечает боярам «и не по своему разуму, а по советам старших». Все приближенные (старозаветное окружение), особенно Наталья Кирилловна, радуются такой перемене. «…Образумился государь — то наш, такой истинный, такой чинный стал…» – говорит она ближним боярам. 

Прежде Петр не отличался благочестием, часто уклонялся от молитв. В Троице «чуть свет царь Петр, — по правую руку царица мать, по левую патриарх, — сходили с крыльца стоять службу». 

Петр быстро взрослеет. Лефорт мудро предупреждает его: «Выжди, укрепись». Он успокаивает Петра, говоря, что придут веселые дни, будут еще в его жизни и радости, и потехи. 

Большая духовная работа совершается в Петре во время допросов. Он «бледен и задумчив». Когда допрашивают и пытают Шакловитого, одного из самых верных слуг царевны Софьи, Петр сидит «важный и презрительный». И вместе с тем он не может сдержать переполняющие его чувства. «Правду говори, пес, пес… Жалеете — маленького меня не зарезали? Так, Федька, так?.. Кто хотел резать? Ты? Нет? Кто? С гранатами посылали? Кого? Назовите… Почему ж не убили, не зарезали?..» 

После расправы с заговорщиками молодой царь не торопится с войском в Москву. «Про Петра ходили разные слухи, и многие полагали на него всю надежду. Россия — золотое дно — лежала под вековой тиной… Если не новый царь поднимет жизнь, так кто же?» «Весельем, радостными заботами, счастливыми ожиданиями» начинается теперь день Петра. «Теперь, когда в Москве, наверху сидели свои, Петр без оглядки кинулся к удовольствиям. Страсти его прорвало…» 

Вместе с иноземцами после рассказа англичанина лесоторговца Сиднея царь едет к Покровским воротам, где до плеч зарыта в мерзлую землю женщина, убившая мужа. Отвратительная картина, видимо, вызывает у него физические страдания, и это влияет на решение Петра. «Вели застрелить», – говорит он негромко Алексашке. После этого «неистовой печалью» разрывается его сердце. «Будто сам по шею закопан в землю и сквозь вьюгу зовет из невозможной дали любовь свою…» 

Петр находит счастье в общении с Анхен. Танцуя с ней, он признается: «Мне с тобой счастье». Присутствующие настороженно слушают, как Петр спрашивает Анну Монс: «Аннушка, ты меня любишь?» 

Сложно складываются у Петра отношения с боярами (сцена чтения патриархом Иоакимом под сводами Грановитой палаты своей тетради о бедах народных, об иноверцах.) Он держится мужественно и мудро, по настроению бояр видя, «что дело с Квириным Кульманом давно приговорено». От царя требуют государственного решения, и он соглашается на сожжение еретика. Одновременно он жестко указывает патриарху на его место. «Святейший отец, – сказал Петр с приличным гневом… – горько, что нет между нами единомыслия… Мы в твое христианское дело не входим, а ты в наше военное входишь… Замыслы наши, может быть, великие, — а ты их знаешь?.. Мы моря хотим воевать… Мне без иноземцев в военном деле никак нельзя… Это что же… (Он стал глядеть на бояр поочередно) Крылья мне подшибаете ?» 

Постепенно Петром овладевает придворной дипломатией. Отдав патриарху Кульмана, он просит у бояр денег «на военные да на корабельные надобности…» 

Почувствовав силу царя, бояре спешат в Преображенское на шутовскую службу, несмотря на великие чины. «Микитка Зотов, всешутейший князь-папа кукуйский» говорит по этому поводу: «Скоро до всех доберемся… Не долго тараканам по щелям сидеть. Все поедят у нас солдатской каши…» 

Но Петр долго никак не может угомониться с потехами. Из Преображенского и окрестных деревень он переносит гульбу на Москву. «Дивились, — откуда у него, у дьявола, берется сила. Другой бы, и зрелее его годами и силой, давно бы ноги протянул. В неделю уже раза два непременно привозили его пьяного из Немецкой слободы. Проспит часа четыре, очухается и только и глядит — какую бы ему еще выдумать новую забаву». 

По дороге в Архангельск Петр впервые видит «такие просторы полноводных рек, такую мощь беспредельных лесов». «Земля раздвигалась перед взором, — не было ей края». 

Петр, стоя рядом с Лефортом на палубе, видит на левом берегу иноземные суда, «полотнища флагов — голландских, английских, гамбургских». Нарядный Лефорт, на которого косится Петр, «доволен, весел, счастлив…» «Петр засопел, — до того вдруг захотелось дать в морду сердечному другу Францу». 

«Богатый и важный, грозный золотом и пушками, европейский берег с презрительным недоумением вот уже более столетия глядел на берег восточный, как господин на раба…» И все же Петр доволен тем, что увидал настоящие корабли. У него «горели глаза». Он повторяет: «Хорошо, хорошо…» Его первый порыв — на приветствие иностранцев ответить приветствием. «Петр сорвал треугольную шляпу, весело замахал в ответ, крикнул приветствие… Но сейчас же, — видя напряженные лица Апраксина, Ромодановского, премудрого дьяка Виниуса, — сердито отвернулся». 

Петр чувствует, что его положение хозяина необъятной страны здесь очень зыбко. Все испытывали стыд, и хотели «уберечь достоинство» государя. Однако Петр не заражается спесью бояр, хотя он «помнил и снова видел гордое презрение, прикрытое любезными улыбками». «И Петр азиатской хитростью почувствовал, каким он должен явиться перед этими людьми, чем, единственным, взять верх над этими людьми… Их нужно было удивить…» 

«Петр Алексеев, подшкипер переяславского флота» решает вести себя так: «мы, мол, люди рабочие, бедны да умны, пришли к вам с поклоном от нашего убожества, — пожалуйста, научите, как топор держать…» 

И Петр не только удивляет иноземцев (простотой обращения, чрезмерным восхвалением кораблей, самоуничижением, танцами, во время которых отлетели каблуки), но и сам решается на великие дела. «Черт привел родиться в такой стране!» – думает он в отчаянии. В бессонную ночь он вспоминает прожитую жизнь, сравнивает себя с Василием Васильевичем Голицыным, ищет пути, как расшевелить людей. В путанице мыслей и желаний ему помогает разобраться Лефорт. «Я давно этого ждал, Питер… Ты в возрасте больших дел», – говорит он «странным» голосом. 

Петр с помощью Лефорта определяет стратегию: «замахивайся на большее, а по малому — только кулак отшибешь…» И все же Петр пока еще приводят в недоумение слова Лефорта о необходимости войны для завоевания Черного, Азовского, Балтийского морей. 

Вслед за решением заложить Архангельскую верфь Петр со всей страстностью берется за воплощение идеи — иметь свой флот. Он сам плотничает и берется за кузнечный молот. «Рабочих уже было более сотни <…> брали честью — по найму, а если упрямились, — брали и без чести, в цепях…» 

Постепенно Петр становится увереннее, «будто под ногами прощупывалась становая жила». От осознания правильности выбранного пути у него билось сердце, самонадеянно, тревожно-радостно». 

Письма из Москвы, от матери, жены напоминают Петру о другом мире, о множестве государственных дел, которые следует решать. Какую-то неведомую струнку задевает письмо матери, в котором «приложен пальчик в чернилах» царевича Алексея Петровича. «Ненужное письмецо» жены вырывает ветер с его колен и уносит в море. 

Болезнь матери заставляет царя приехать в Москву. Он бежит «прямо к матери» — в переходах люди едва успевали шарахаться». «Загорелый, худой, коротко стриженный, в узкой куртке черного бархата, в штанах пузырями» Петр несется по лестницам. Его едва узнают. Наталья Кирилловна «вперила заблестевшие зрачки в этого тощего голландского матроса». 

Встреча Петра с женой после долгой разлуки для обоих оказывается тягостной. Евдокия не отвечает на его поцелуи, стыдится, держится скованно, и тогда Петр идет к друзьям-собутыльникам из Немецкой слободы («Не ласкал, насильничал, молча, страшно», заснул, «как пьяный мужик в канаве»). 

Наталья Кирилловна лишь на время отдышалась после сердечного приступа. О кончине матери Петр узнает из письма Льва Кирилловича. «У него опустились, задрожали губы… Взял с подоконника шляпу, нахлобучил на глаза. По щекам текли слезы». Все «судили и рядили, что же теперь будет…» 

Петр тяжело переживает смерть матери, вновь отчетливо сознает свое одиночество. «Вот и один, с чужими», – думает он. «Смертно стало жаль себя, покинутого…» Его горе понимает только сестра Наталья, «ласковая и веселая девушка» («в глазах ее светилась материнская жалость»). Петру не хватает ласки, любви, человеческого участия. Эти горькие дни, связанные со смертью и похоронами, сближают брата и сестру. 

Ищет Петр участия и у жены. «Дуня… Мама умерла… Пусто… Я было заснул… Эх, Дунечка…» Она видит, что он ждет от нее чего-то, видит его «глаза жалкие», но душевная черствость не дает ей понять мужа. В такой момент она начинает учить Петра, как надо себя вести. «Чай — цари», – выговаривает ему Евдокия. В пылу она «брякнула»: «Мамаша всегда меня ненавидела, с самой свадьбы, мало я слез пролила». 

Эти слова навсегда отторгают Петр от жены. «Это я тебе, Дуня, попомню — маменькину смерть. Раз в жизни у тебя попросил… Не забуду…» – говорит он, «резко оскалившись», надевая трясущимися руками башмаки. Утешение Петр находит у Лефорта, который, стараясь отвлечь его от тягостных дум, устраивает царю встречу с Анхен. «Петр стряхнул с себя печаль». 

Петр решается воевать Крым. Князь-папа, Никита Зотов, вздыхает по этому поводу: «Давно ли я тебя цифири-то учил…» 

Петру «жутко было взваливать на одного себя такое важное решение: молод еще был и смолоду пуган». Большая боярская Дума после выступления Тихона Стрешнева, Льва Кирилловича Нарышкина, Федора Юрьевича Ромодановского, после заслушивания челобитной московского купечества с поклоном приговаривает: «Воля твоя, великий государь, — созывай ополчение». 

Уже в начале похода Петр сталкивается с воровством, с задержками кормов, продуктов для армии. Царь выжигает эти язвы каленым железом, не задумываясь о выборе средств. «Схватил за редкие волосы перепутанного боярина, — не мог говорить от ярости, — плюнул ему в лицо, стащил на земляной пол, бил ботфортом в старческий мягкий бок…» Боярин Стрешнев не смог потребовать с подрядчиков и тем вызвал гнев царя. Но вскоре Петр отходит и доверительно разговаривает с ним: «Тихон Никитьевич, не сердись… Войска прямо грузить на суда. Не мешкая… Азов возьмем с налета…» 

«В первый раз Петр всею кожею ощутил жуть опасности… Оттуда из тьмы вот-вот зазвенит тетива татарского лука! Поджимались пальцы на ногах». 

Петра изумляет неудача. «Под высокими стенами Азова стыдно было и вспоминать недавнее молодечество — взять крепость с налета». Он ходит «мрачный, будто повзрослел за эти дни». Однако думает Петр только о победе: «Азов будет взят!» Многому научился он у генерала Гордона. «Скинув кафтан и парик, копал землю, плел фашины, здесь же ел с солдатами». 

Но мудрости старого полководца царь еще не достиг, «ему уже мерещились звуки победных рожков на стенах Азова». Он не отказывается от идей штурмовать крепость. Генерал «с ласковой грустью глядел на самонадеянного мальчика». «А может быть, – пишет Толстой, – так и нужно было, чтобы молодость шла напролом…» Штурм, конечно, снова был отбит. 

Друзья-собутыльники готовы отложить новый приступ на следующий год. Царь смотрит на них «остекленевшими глазами», ругается и грозится повесить. Петр сам руководит новой осадой, назначает инженерам сроки, когда взорвать стены. После неудачных попыток взорвать стены и больших потерь в людях «осада была снята». «Так без славы кончился первый Азовский поход». 

Петр продолжает готовиться к войне, укрепляет армию. Боярство и поместное дворянство, духовенство и стрельцы страшились перемен, ненавидели быстроту и жестокость всего нововводимого. 

Через два года Петр, обложив Азов с моря и с суши, все же взял крепость. На большой Думе Петр излагает свою программу решения важных государственных начинаний: «Разоренный и выжженный Азов благоустроить вновь и населить войском немалым, да неподалеку оттуда, где заложена мною крепость Таганрог, сию крепость благоустроить и населить же…» Особо выделена в речи царя необходимость «построить морской караван в сорок али более того судов…». Бояре покорно приговаривают все без спора, видят, что у Петра «все решено вперед».

Автор анализа: А.Б. Ланцова

Материалы по теме:

«Петр Первый» Толстой Алексей Николаевич — описание книги | Библиотека проекта Бориса Акунина ИРГ

Алтайский край

Альметьевск

Ангарск

Братск

Владивосток

Владимирская область

Волгоград

Воронеж

Грозный

Екатеринбург

Забайкальский край

Зима

Ивановская область

Иркутск

Кабардино-Балкарская Республика

Калужская

Кемерово

Кемеровская область

Киров

Краснодарский край

Красноярск

Красноярский край

Курск

Москва

Московская область

Нижегородская область

Нижний Новгород

Новосибирск

Омск

Оренбург

Орловская область

Республика Адыгея

Республика Башкортостан

Республика Бурятия

Республика Крым

Республика Северная Осетия — Алания

Республика Татарстан

Республика Хакасия

Ростовская область

Самарская область

Саратов

Свердловская область

Севастополь

Смоленск

Ставрополь

Ставропольский край

Старый Оскол

Тамбов

Тулун

Усолье‑Сибирское

Усть‑Илимск

Хабаровск

Ханты-Мансийский автономный округ

Челябинск

Челябинская область

Черемхово

Чита

Чувашская Республика

Шелехов

Энгельс

Жанровые и композиционные особенности романа «Петр Первый». А. Толстого

Шахбулатов Раджаб Саитасанович,Студент–ОтечественнаяфилологияЧеченскийязыкилитература,русскийязыкилитература.Чеченскогогосударственногоуниверситетаг.Грозный.

[email protected]

Сердюкова Елена Федоровна,

ст. преподаватель кафедры педагогики и психологии Чеченского государственного университета; тренер, психологконсультант г.Грозный[email protected]

Жанровые и композиционные особенности романа «Петр Первый» А. Толстого

Аннотация.Данная статья написано в ходе исследования пороману «Петр первый». Во многом эта работа и статья нацелены определить Жанровые и композиционные особенности. «Исторический роман не может писаться в виде хроники, в виде истории… Нужна прежде всего, как и во всяком художественном полотне, —композиция, архитектоника произведения. Что это такое —композиция? Это прежде всего установление центра, центра зрения художника… В моем романе центром является фигура Петра I».Ключевые слова:исторический роман об эпохе Петра, композицияи сюжет романа.

ВВЕДЕНИЕАктуальность.Алексей Толстой —один из крупнейших советских писателей, замечательный мастер слова, создатель ряда широко известных у нас и за рубежом литературных произведений. Его обширное творчество, в котором нашли своё воплощение лучшие традиции русской классической литературы, является ценным вкладом в литературу социалистического реализма.Художественный талант А. Толстого был исключительно ярким и разносторонним. Писатель проявил себя как прозаик и как поэт, как публицист и как драматург. Им создавались рассказы, повести, романы, стихи, сказки, пьесы, киносценарии, очерки, публицистические и критические статьи. С равным интересом и живостью рисовал он и современность, и события недавней гражданской войны, и далёкое прошлое нашего народа. Действие его произведений развёртывается то в обстановке русской жизни, то за рубежом. Палитра А. Толстогохудожника была так богата, его творческий диапазон был столь широким, что для него, казалось, не было ничего невозможного в творческомосвоении самой разнообразной тематики.По самому своему мироощущению А. Толстой был художником жизни, писателемреалистом, остро.чувствующим все краски и запахи её. Тяготея всегда к конкретному, зримому, наглядно представимому, Толстой как художник упорно сторонился всякого рода искусственных абстракций в литературе, надуманных декадентских ухищрений и условностей. По словам А. Толстого, подлинное искусство «должно пахнуть плотью», художник должен уметь «по локоть засунуть руки в тесто жизни».С зоркостью взгляда настоящего художникаживописца, с поразительным мастерством литературной формы Алексей Толстой умел сочетать постановку больших, глубоких социальнофилософских проблем, живых актуальных вопросов современности. Лучшие создания А. Толстого —его трилогия «Хождение по мукам» и монументальный исторический роман «Пётр Первый» —характеризуются исключительным богатством и глубинойсвоего идейного содержания.Материалом исследования является роман А. Толстого «Петр Первый», опубликованный впервые 19301934.

Объект роман А. Толстого «Петр Первый».Предмет–жанровые и композиционные особенности на примере романа «Петр Первый» А. Толстого.Цельработы определить жанровые и композиционные особенности романа «Петр Первый» А. Толстого.Для достижении данной цели сформулированы следующие задачи:рассмотреть творчество А.Н. Толстого;изучить жанровую организацию романа «Петр Первый; изучить композиционную организацию романа «Петр Первый»;

проанализировать образную структуру романа «Петр Первый»;выявить и описать авторскую картину мира романа.Цель и задачи определили выбор методовисследования применяются сравнительный метод, предоставляющий возможность изучить жанровую специфику, системный метод, позволяющий выявить идейнохудожественное единство, стилистический анализ произведения.

Основная частьЛичностьПетра и его эпоха волновали воображение писателей, художников, композиторов многих поколений. От Ломоносова до наших дней тема Петра не сходит со страниц художественной литературы. К ней обращались Пушкин, Некрасов, Л. Толстой, Блок и другие.Прежде чем перейти к теме Петра в творчестве А. Н. Толстого, кратко остановимся на изображении Петра и его эпохи в русской литературе, в частности в произведениях А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого.Пушкин внимательно изучал историю Петра, работал в архивах, составил интересные заметки, но завершить свой труд ему не удалось. Верное понимание истории, свойственное поэту, помогло ему увидеть в великом преобразователе, чей образ он запечатлел в своих поэмах и стихах, глубокие противоречия. Так, он пишет в конспектах «Истории Петра»: «Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые —суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые —нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или по крайней мере для будущего, —вторые вырвались у нетерпеливого самовластного помещика»1. Уже в поэме «Медный всадник» поэт показал другую сторону прогрессивной деятельности Петра. Но у Пушкина это дано намеком, а в романе Алексея Толстого, который следовал пушкинской традиции в изображении Петра, развернуто, как справедливо замечает Д. Д. Благой, на «реальном историческом материале. Роман дает нам нагляднейшее представление о тех двух сторонах деятельности Петра, о которых догадывался Пушкин в своих не предназначенных для печати записях о царе».Лев Толстой в течение нескольких лет собирал материал, чтобы создать роман о Петре и его эпохе, но он так и не написал его, хотя и сделал целый ряд предварительных заметок. Толстойне смог написать его потому, что эта эпоха, как он говорил, «слишком удалена от нас». Но настоящие причины были, видимо, другими. Как указывают исследователи (Б. Эйхенбаум, А. Алпатов, Л. Поляк), роман из эпохи Петра не написан был, наверное, потому, что сама личность царя 1Серов С. А. Толстой и русская история // Толстой А. Н. Петр Первый. М: Художественная литература, 1990.С. 12.преобразователя, активно воздействующая на ход исторических событий, вступила в противоречие с толстовской концепцией исторического фатализма, его пониманием роли личности в истории.Свыше двадцати лет волновала и Алексея Толстого тема Петра. Рассказ «День Петра» был написан в 1917 году, последние главы его исторического романа «Петр Первый» —в 1945. Не сразу сумел А. Н. Толстой глубоко, правдиво и всесторонне нарисовать Петровскую эпоху, познавать прогрессивный характер петровских преобразований2.«На Петра я нацеливался давно, еще с начала февральской революции, —писал А. Н. Толстой. —Я видел все пятна на его камзоле, —но Петр все же торчал загадкой в историческом тумане». Об этом, свидетельствуют и его рассказ «День Петра», и трагедия«На дыбе» (1928), с которыми я рекомендую познакомиться.Сопоставление рассказа «День Петра» и трагедии «На дыбе» с романом «Петр Первый» наглядно показывает, какое значение для идейного и художественного роста Толстого имела марксистсколенинская историческая наука, помогающая правильно раскрыть движущие силы исторического процесса, личность Петра.Характерно, что к Петровской эпохе А. Н. Толстой обратился в 1917 году. В далеком прошлом пытался он найти ответы на мучившие его вопросы о судьбах родины и народа. Почему именно к этой эпохе обратился писатель? Петровская эпоха —время преобразовательных реформ, коренной ломки патриархальной Руси —воспринималась им как нечто напоминавшее 1917 год.Как же рисует Толстой Петра и Петровскую эпоху в рассказе «ДеньПетра»? Петр показан в обстановке повседневных дел и забот, писатель дает почувствовать масштаб его деятельности, его колоссальную волю, неутомимую энергию, направленные на преобразование государства.Но нужны ли эти преобразования России? Нужен ли весь этот перелом, крутая перестройка страны —вот мысль, проходящая через весь рассказ. Отрицая целесообразность резких переломов в развитии страны, Толстой в 1917 году не смог положительно ответить на этот вопрос, не смог показать закономерность петровских преобразований. Более того, он утверждал всем ходом своего рассказа и в авторских отступлениях бесплодность мероприятий Петра, невозможность резко повернуть медленно двигающийся, независимый от человеческой воли ход истории. Поэтому и страна не стала такой, какой хотел ее видеть царь Петр: «… Россия не вошла нарядная и сильная па пир великих держав. А подтянутая им за полосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде —рабою».По мысли автора, весь перелом, происшедший в России, вызван одной личной волей Петра. Вся русская земля, все классы, все сословия были против реформ Петра, он один восстал против всей страны: «…сидя па пустошах и болотах, своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю». Мрачно, трагически изображает Толстой противоречия эпохи, показывает жестокость, суровые приемы осуществления реформ.Трактовка Толстым образа Петра близка к трактовке славянофилов, символистов, видевших в Петре разрушителя национальных устоев,привычного, веками сложившегося уклада русской жизни. Он представлен в рассказе жестоким гордецом, есть даже чтото мистическое в описании черных глаз Петра, «словно горевших безумием», душа его «жадная, лихая, голодная». Он одинок и страшен. Толстой преднамеренно снижает образ Петра. 2Алпатов А. В. Творчество А. Н. Толстого. M: Учпедгиз, 1956. С. 120; Андреев Ю. А. Еще раз о «Петре Первом» // Русская литература, 1958, № 2. С. 123.

Определенная творческая концепция автора находит выражение в художественной форме. Сопоставление отрывков из рассказа «День Петра» и романа «Петр Первый», посвященных изображению строящегося Петербурга, дает возможность убедиться в этом.Проанализируем отрывки и постараемся понять, что общего в изображении строительства Петербурга в рассказе и романе, чем отличаются описания, как проявляется в них авторская позиция.

«День Петра»

…Сыройветер гнал сильный туман с моря… сдувало гнилуюсолому с изб и клетей, завывало в холодныхпечных трубах… много в то время пустело домов, потому что народ мер до последней степени от язвы, туманов и голода. Лихое,невеселоежитье было в Петербурге.Вздувшаясярека била в бревенчатые набережные; …снег и косой дождь наплюхивал целые озера на площадях п улицах…Па черномпожарище выгоревшегов прошлый четверг гостиного двора… торчали четыре виселицы… В грязи, в желтом тумане… возникали каждый день новые амбары, длинные бараки, госпитали, частные дома переселяемых бояр.Строился царский город на краю земли, в болотах, у самой неметчины. Кому он был нужен, для какой муки еще новой надо было обливаться потом и кровью и гибнуть тысячами, —народ не знал. (стр. 81—82).

«Петр Первый»

…Кровавыми усилиями проход из Ладоги в открытое море был открыт. С востока потянулись бесчисленные обовы, толпы рабочих и колодников… На берегу стояли шалаши и землянки, дымили костры, стучали топоры, визжали пилы. Сюда, на край земли, шли и шли рабочие люди без возврата….Открытое море отсюда было—подать рукой. Ветер покрывал его веселойзыбью… Не хватало хлеба. Из разоренной Ингрии, где начиналась чума, не было подвоза… Петр писал князюкесарю, прося слать еще людей, —«зело здесь болеют, а многие и померли» (конец второго тома)….Желанное, возлюбленное здесь было место. Хорошо, конечно, на Азовском море, белесом и теплом, добытом с великими трудами, хорошо на Белом море:., но не равняться им с морем Балтийским—широкой дорогой к дивным городам, к богатым странам.. Здесь и сердце бьется поособенному, и у мыслей распахиваются крылья, и сил прибывает вдвое……Ветер рвет флаг на крепостном бастионе, из топких берегов торчат сваи, повсюду ходят люди в трудахи заботах, и уже стоит город как город, еще не велик, но уже во всей обыкновенности. Рассмотренные отрывки из рассказа «День Петра» п романа «Петр Первый» посвящены одной теме —строительству Петербурга. Как в рассказе, так и в романе Толстой рисует каторжный труд народа, нищету, голод, бесчисленные болезни, косившие рабочий люд, строивший на краю земли город. Тем не менее впечатление от двух отрывков разное.В рассказе «День Петра» Толстой стремился показать Петра Первого своевольным помещиком, который хочет изменить жизнь родной страны. «Да, полно, —пишет он ниже, —хотел ли добра России царь Петр? Что была Россия ему, царю, хозяину, загоревшемуся досадой и ревностью: как это двор его и скот, батраки и все хозяйство хуже, глупее соседского?»3.И город Петербург —«царский» город, созданный по его прихоти, город, не нужный России, —такова мысль Толстого, которая находит свое выражение в подборе определенной лексики, создающей мрачную картину строящегося Петербурга.Тон отрывков из романа «Петр Первый» жизнеутверждающий, оптимистический. Показывая тяжелые условия жизни рабочих, многие из которых «померли» от каторжного труда и голода, раскрывая социальные противоречия Петровский эпохи, Толстой всем тоном повествования подчеркивает историческую необходимость строительства города Петербурга, от которого Балтийское море —«подать рукой». Это место —желанное, возлюбленное, ибо открывает перед Россией широкие возможности торговли с Западом, дорогу к «дивным городам, богатым странам».Отрицательное отношениек Петру и его преобразовательской деятельности связано было, как справедливо; утверждают исследователи, с неприятием и непониманием. А. Н. Толстым в 1917 году Октябрьской революции.Одним из лучших произведениисоветской литературы на историческую тему стал «превосходный», по словам А. М. Горького, роман А. Н. Толстого «Петр Первый».Начало работы над этим романом совпадает, как известно, с событиями, имеющими большое историческое значение в жизни нашей страны. 1929 год —год великого перелома. Развертывается решительное наступление на капиталистические элементы города и деревни. На некогда пустых местах в 30е годы строятся новые города, заводы, электростанции. Изменяется облик деревни. Мощный трудовой подъем в стране, пафос социалистической перестройки города и деревни, расцвет культуры не могли не оказать влияния на Толстого4.Именно в эти годы Толстой снова обращается к изображению Петровской эпохи. Он ощущает перекличку далекого Петровского времени, «когда трещит и рушится старый мир», с нашим временем, чувствует определенное созвучие между этими двумя эпохами, о чем и пишет в одном из своих конспектов: «…несмотря на различие целей, эпоха Петра и наша эпоха перекликаются именно какимто буйством сил, взрывами человеческой энергия и волей, направленной на освобождение от иноземной зависимости».Основным в работе над романом стало изучение трудов классиков марксизма, оценка в этих трудах деятельности Петра и его эпохи. Петр перестал быть для художника «загадкойв историческом тумане».Марксизм, как свидетельствовал сам художник, обогатил его искусство, марксистское познание истории дало ему «целеустремленность и метод при чтении книги жизни».Марксистсколенинская историческая наука, социалистическая действительность, поновому осветившая прошлое, помогли писателю понять закономерность и историческую неизбежность крутой ломки старого уклада России в начале XVIII века, прогрессивный характер петровских преобразований и их классовую ограниченность.«Работа над «Петром», —писал сам Толстой, —прежде всего вхождение в историю через современность, воспринимаемую марксистски. Прежде всего —переработка своего художнического ощущения. Результат тот, что история стала раскрывать нетронутые богатства. Под наложенной сеткой марксистского анализа 3Андреев Ю. А. Еще раз о «Петре Первом» // Русская литература, 1958, № 2. С. 109,121.4Баранов В. И. Из творческой истории романа А. Н. Толстого «Петр Первый» // Филологические науки, 1983, № 1. С. 4.история ожила во всем живом многообразии, во всей диалектической закономерности классовой борьбы».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мысли А. Толстого особенно упорно обращались к познанию и раскрытию великих исторических судеб нашей родины. Теме родиныи революции, изображению героической борьбы русского народа за своё будущее, раскрытию замечательных свойств русского национального характера, процесса его формирования посвящены лучшие и самые задушевные страницы его произведений.Писатель видел истоки формирования характера нашего народа ещё в его далёком историческом прошлом. Он понимал вместе с тем, как неизмеримо вырос, преобразился наш народ, обогащённый опытом социалистической революции. С восхищением писал он о советских людях, изумивших весь мир своим героизмом, силой сопротивления, обнаруженной в обстановке недавней борьбы с фашизмом. Выступая с яркими публицистическими статьями, А. Толстой находил самые горячие и проникновенные слова для выражения своего чувства любви к родине, преданности ей.Писательпатриот А. Толстой гордился русской литературой, завоевавшей себе мировую славу. Он любил русский фольклор, восхищался созданным нашим народом прекрасным и выразительным языком. В самой работе своей над словом А. Толстой обнаружил удивительную способность глубокого проникновения в богатства народной русской речи.Роман А. Н. Толстого «Петр Первый» А. М. Горький назвал «первым в пашей литературе настоящим историческим романом», «книгой —надолго». Горький назвал эту книгу настоящим историческим романом, какое значение для писателя, воспроизводящего события давно прошедшей эпохи, имеет марксистсколенинская историческая наука, как помогает она советскому художнику разобраться в движущих силах исторического процесса, в противоречиях изображаемой эпохи.Отразивший одну из интереснейших эпох в развитии России —эпоху коренной ломки патриархальной России и борьбы русского парода за свою независимость, роман А. Н. Толстого «Петр Первый» всегда будет привлекать читателей своим патриотизмом, необыкновенной свежестью и высоким художественным мастерством.Этот роман имеет большое познавательное значение, ибо знакомит нас с жизнью России конца XVII —начала XVIII века, рисует борьбу новой, молодой России, стремящейся к прогрессу, с Россией старой, патриархальной, цепляющейся за старину, утверждает неодолимость нового. «Петр Первый» —это огромное историческое полотно, широчайшая картина нравов, но прежде всего —это, по словам А. С. Серафимовича, книга о русском характере.Роман Толстого —выдающееся произведение искусства, и это обязывает нас вскрыть его эстетическую ценность, показать высокое мастерство писателя в изображении ярких картин быта и нравов эпохи Петра, в создании живых образов, в умении воспроизвести своеобразие и колорит языка начала XVIII века. Изучение «сочного, музыкального и вместе с тем простого» языка романа поможет выработать художественный вкус, почувствовать, как «велик и могуч» русский язык.Путь работы над романом «Петр Первый», как и над каждым художественным произведением, —от эмоционального восприятия его к углубленному критическому анализу произведения, постижению его во всем художественном своеобразии, в единстве содержания и формы.

Ссылки на источники1. Петров С. М. Русский советский исторический роман. М: Современник, 1980. С. 24. 2. Толстой А. Н. Краткая автобиография И Толстой А. Н. Познание счастья. М: Молодая гвардия, 1981. С. 23. 3. Пауткин А. И. Советский исторический роман. М: Знание, 1970. С. 19 20. 4. Перхин В. В. Художественная проза А. Н. Толстого в оценке дореволюционной и советской критике // Художественный мир А. Н. Толстого. Статьи. Сообщения /В. Скобелев/ Куйбышев: Кн. Издательство, 1983. С. 126. 5. Алпатов А. В. Два романао Петре I (1933), Петр I читателюподростку (1933), Образ как бы вырезанный на меди (1934) цит. по Рождественская И. С., Ходюк А. Г. А. Н. Толстой. Семинарий. Л: Учпедгиз, 1962. С. 3542. 6. Векслер И. И. Алексей Николаевич Толстой: жизненный и творческий путь. М: Советский писатель, 1948. С. 337.

Шесть уроков из жизни Льва Толстого, Роман Кшнарич

Прошло 150 лет с тех пор, как Лев Толстой взял перо на бумагу и начал писать свою эпическую поэму «Война и мир». Хотя большинство людей считают его одним из величайших романистов XIX века, немногие знают, что он также был одним из самых радикальных социальных и политических мыслителей. В течение долгой жизни с 1828 по 1910 год Толстой постепенно отвергал общепринятые убеждения своего аристократического происхождения и принял поразительно нетрадиционное мировоззрение, шокировавшее его сверстников.Прослеживание его личной трансформации предлагает некоторые мудрые и удивительные уроки того, как нам следует подходить к искусству жизни сегодня.

Толстой родился в русской знати. У его семьи было поместье и сотни крестьян. Ранняя жизнь молодого графа была бурной и развратной, и он проиграл целое состояние благодаря безрассудной зависимости от карт. Как он признал в A Confession:

Я убивал людей на войне и вызывал людей на дуэли, чтобы убить их.Я проигрывал в карты, съедал труд крестьян, приговаривал их к наказаниям, жил распутно и обманывал людей. Ложь, грабеж, всякого рода прелюбодеяние, пьянство, насилие, убийство — не было преступления, которого я не совершал, и, несмотря на это, люди хвалили мое поведение, а мои современники считали и считают меня сравнительно нравственным человеком. Так я прожил десять лет.

Так как же Толстому удалось отучить себя от этого довольно пикантного декадентского образа жизни? И как его путешествие может помочь нам переосмыслить нашу философию жизни?

Урок 1: Сохраняйте открытый ум

Одна область, в которой Толстой преуспел, — это способность и готовность изменить свое мнение на основе нового опыта.Это было умение, которое он начал развивать в 1850-х годах, когда был армейским офицером. Толстой участвовал в кровопролитной осаде Севастополя во время Крымской войны — ужасного опыта, превратившего его из рядового солдата в пацифиста. Решающее событие произошло в 1857 году, когда он стал свидетелем публичной казни на гильотине в Париже. Он никогда не забывал отрубленную голову, ударившуюся о ящик внизу. Это убедило его в убеждении, что государство и его законы не только жестоки, но и служат для защиты интересов богатых и могущественных.Он написал другу: «Истина в том, что государство — это заговор, созданный не только для эксплуатации, но, прежде всего, для развращения своих граждан … С этого момента я никогда не буду служить никакому правительству нигде». Толстой становился анархистом. Его критика царского режима в России стала настолько громкой, что только литературная слава спасла его от заключения. Толстой был бы первым, кто побудил бы нас подвергнуть сомнению фундаментальные верования и догмы, на которых мы были воспитаны.

Урок 2: Практикуйте сочувствие

Толстой был одним из великих эмпатических авантюристов XIX века, проявляя необычное желание стать на место людей, чья жизнь сильно отличалась от его собственной.После освобождения крепостных в 1861 году и под влиянием растущего движения по всей России, превозносившего достоинства крестьянства, Толстой не только принял традиционную крестьянскую одежду, но и работал вместе с рабочими в своем имении, вспахивая поля и ремонтируя их дома. своими руками. Для чистокровного подсчета такие действия были просто замечательными. Хотя Толстой, несомненно, был склонен к патернализму, он наслаждался обществом крестьян и сознательно стал сторониться литературной и аристократической элиты в городах.Он также основал экспериментальную школу для крестьянских детей, основанную на либертарианских и эгалитарных идеях Руссо и Прудона, и даже преподавал там сам. В отличие от многих своих собратьев-аристократов, которые заявляли о солидарности с сельскими рабочими, Толстой считал, что вы никогда не сможете понять реальность их жизни, если не попробуете ее сами.

Толстая Пахота (ок. 1889) Илья Репин. Толстой регулярно откладывал перо, чтобы работать в поле.Он держал косу и увидел, прислонившись к стене рядом со своим письменным столом. На полу лежала корзина с сапожными инструментами.

Урок 3: измените мир к лучшему

Для знатного литературного джентльмена Толстой приложил заметные усилия, чтобы на практике облегчить страдания других людей. Его преданность крестьянству была особенно очевидна в его работе по оказанию помощи голодающим. После неурожая 1873 года Толстой решил на год перестать писать «Анне Карениной» для организации помощи голодающим, заметив родственнице: «Я не могу оторваться от живых существ, чтобы думать о воображаемых.«Его друзья и семья считали безумием то, что один из лучших романистов в мире отложил одно из своих гениальных произведений на второй план. Но Толстой был непреклонен. Он сделал это снова после голода 1891 года и с другими членами своего коллектива. Следующие два года семья потратила на сбор денег со всего мира и работу на бесплатных столовых. Можете ли вы представить себе автора бестселлеров, отложившего сегодня свою последнюю книгу, чтобы в течение двух лет заниматься гуманитарной помощью?

Урок 4: Овладейте искусством простой жизни

Одним из величайших даров Толстого — а также источником мучений — было его пристрастие к вопросу о смысле жизни.Он никогда не переставал спрашивать себя, почему и как ему следует жить, и в чем смысл всех его денег и славы. В конце 1870-х годов, не сумев найти никаких ответов, у него случился психический срыв, и он был на грани самоубийства. Но после того, как он погрузился в немецкого философа Шопенгауэра, буддийские тексты и Библию, он принял революционный вид христианства, который отверг всю организованную религию, включая православную церковь, в которой он вырос, и обратился к жизни духовной и материальной строгости. .Он бросил пить и курить и стал вегетарианцем. Он также вдохновил создание утопических сообществ для простой, самодостаточной жизни, где собственность находилась в общем владении. Эти «толстовские» общины распространились по всему миру и привели Ганди к основанию в 1910 году ашрама под названием «Толстой ферма».

Урок 5: Остерегайтесь противоречий

Новая, более простая жизнь Толстого, однако, не обошлась без борьбы и противоречий. Помимо того, что он проповедовал всеобщую любовь, но при этом постоянно боролся со своей женой, апостол равенства никогда не мог полностью отказаться от своего богатства и привилегированного образа жизни и жил до старости в большом доме со слугами.Когда он высказал идею раздать свое поместье крестьянам, его жена и дети пришли в ярость, и в конце концов он отступил. Но в начале 1890-х ему удалось, вопреки их желанию, отказаться от авторских прав на огромную часть своих литературных произведений, фактически пожертвовав целым состоянием. В последние годы его жизни, когда писатели и журналисты приходили отдать дань уважения бородатому мудрецу, они всегда удивлялись, обнаруживая, что самый известный в мире писатель рубит дрова с некоторыми рабочими или делает себе сапоги. Учитывая привилегированное положение, в котором Толстой начал жизнь, его личная трансформация, если не полная, все же заслуживает нашего восхищения.

Урок 6: Расширьте круг общения

Самый важный урок, который нужно извлечь из Толстого, — это следовать его примеру и осознавать, что лучший способ бросить вызов нашим предположениям и предрассудкам и разработать новые способы взглянуть на мир — это окружить себя людьми, взгляды и образ жизни которых отличаются от наших. собственный. Вот почему он перестал общаться в Москве и столько времени проводил с разнорабочими на земле. В «Воскресении» Толстой указал, что большинство людей, будь то богатые бизнесмены, влиятельные политики или обычные воры, считают свои убеждения и образ жизни одновременно достойными восхищения и этичными.«Чтобы сохранить свой взгляд на жизнь, — писал он, — эти люди инстинктивно держатся за круг тех людей, которые разделяют их взгляды на жизнь и свое место в ней».

Если мы хотим подвергнуть сомнению наши убеждения и идеалы, нам нужно последовать примеру Толстого, проводя время с людьми, чьи ценности и повседневный опыт противоречат нашим собственным. Наша задача должна заключаться в путешествии за пределы круга.

Алексей Николаевич Толстой. Роман «Петр Первый.» Петр Первый «

А. Н. Толстой Роман «Петр Первый» создавал около полутора десятков лет.Было написано три книги, планировалось продолжение эпопеи, но даже третья книга не была доведена до конца. Перед написанием автор глубоко изучил исторические источники, и в результате мы имеем возможность увидеть портрет создателя Империи.

«Петр Первый» — роман о нра и эпохе, в которой даны великолепные портреты петровского времени. Этому во многом способствует язык, передающий колорит XVII века.

Царь детства и юности

После смерти царя Алексея Михайловича, а затем и его сына к власти стремилась прийти активная и энергичная Софья Алексеевна, но бояре пророчат царству Петра — здорового и дурацкого сына Нарышкина. «Петр Первый» — это роман, в котором рассказывается о трагических событиях в России, где старик прав и знания, а не ум и деловые качества, где жизнь течет через старика.

Приложение Софийского Стрельца требует показать двух молодых царевичей, Ивана и Петра, которых позже отправят в царство.Но несмотря на это, в государстве правит их сестра София. Она отправляет Василия Голицына в Крым воевать с татарами, но русская армия воодушевлена. Между тем Петруша растет из Кремля. «Петр Первый» — роман, познакомивший читателя с теми людьми, которые впоследствии стали соратниками Петра: Алексашкой Меньшиковым, умным боярином Федором Зоммером. В Немецкой слободе встречается молодой Петр, из которого впоследствии становится непокорной королевой. Между тем мать выходит замуж за Сына на Евдокии Лопухиной, которая не понимает чаяний мужа и постепенно становится обузой.Так стремительно развивается эффект в романе Толстого.

«Петр Первый» — роман, который в первой части показывает, в каких условиях разряжается возрастающий характер самодержца: конфликты с Софией, взятие Азова, великое посольство, работа на верфях в Голландии возвращение и кровавое подавление стрелецкого рикошета. Ясно одно — Византийской Руси в Питере не будет.

Зрелость автократа

Как царь строит новую страну, показано во втором томе А.Толстого. Пётр первый не дает усыпить бояр, возводит деятельного купца Бровкина, выдает дочь Саньку замуж за своего бывшего господина и хозяина Волкова. Молодой король стремился вывести страну к морям для свободной торговли и беспошлинной торговли. Организует в Воронеже строительство флота. Позже Петр плывет к берегу Босфора. К этому времени умер Франц Лефорт — верный друг и помощник, понимавший короля лучше, чем он сам. Но мысли, изложенные Левфором, который не мог сформулировать Питера, начали претворяться в жизнь.Его окружают активные энергичные люди, а всех замшевых и гостеприимных бояр, вроде Буносова, приходится вытаскивать из общежития. Купец Бровкин набирает силу в государстве, а его дочь, знатный парень Волковой, развивает русский и иностранные языки и мечтает о Париже. Сын Якова — на флоте, Гаврил учится в Голландии, Артамоша, получивший хорошее образование, помогает отцу.

Война со Швецией

Уже положили на тормоза и заболоченный С.Петербург — новая столица России.

Наталья, Любимая сестра Петра, в Москве общежитие боярам не сдает. Она ставит спектакли, устраивает европейский двор своей возлюбленной Петра — Екатерины. А пока начинается война со Швецией. О 1703–1704 годах рассказывает в третьей книге А. Толстой. Петр Первый действует во главе войск и после длительной осады берет Нарву, а полководца коменданта крепости Горы, обреченного на бессмысленную гибель многих людей, ведут в темницу.

Персона Петра

Питер — центральная личность в работе. В роман вводятся многие актеры из народа, которые видят и заменяют правителя, и царя-реформатора, трудолюбивого и не имеющего черного труда: он сам трет топор при постройке кораблей. Король мучает, легко общается, склоняется в бою. Роман «Петр Первый» Образ Петра находится в динамике и развитии: от маленького маленького мальчика, который уже в детстве начинает планировать создание армии нового типа, до целеустремленного строителя огромной империи.

По пути он сметает все, что Россия мешает превратить России в полноценное европейское государство. Главное для него в любом возрасте — мечтать старое, несвежее, все, что мешает движению вперед.

Памятные картины созданы А. Н. Толстым. Роман «Петр Первый» читается легко и сразу захватывает читателя. Язык богатый, свежий, исторически точный. Художественное мастерство писателя основано не только на таланте, но и на глубоком изучении первоисточников (произведения Н.Устрылова, С. Соловьева, И. Голикова, дневники и записки современников Петра, летописные записи). По роману ставятся художественные фильмы.

«Петр 1» — исторический роман

Исторический роман «Петр 1» — неиссякаемый источник подробной и очень интересной информации о Петровском, о социальных конфликтах, государственных и культурных реформах, о жизни, людях и людях той бурной эпохи. А это главное источник формы долгой жизни, живого щедрого и жизнерадостного таланта.Печать уникального таланта писателя лежит на всем повествовании петровской эпохи, поэтому наряду с историческими знаниями и непосредственно художественными впечатлениями от романа у нас есть яркое представление о самом писателе, его творческой личности, о самом писателе. особенности его подхода к жизни.

Продолжая традиции великой реалистической литературы, Алексей Толстой создает исторический роман, в котором органично сочетаются исторические истины / факты, события, подлинные персонажи рассказов / с художественной фантастикой.В судьбе вымышленного героя, обычного человека эпохи изображены его основные конфликты, дух общественной борьбы, содержание идейной жизни.

Изображая жизненное поведение и внутренний мир этого героя, писатель наиболее полно и достоверно передает дух времени.

Историческая правда и могучая фантазия писателя, соединенные вместе, создают иллюзию полноценной жизни долгого времени. Личность Петра была экстремальной и сама по себе начала влиять на эпоху.Петр становится центром приложения нынешних сил, он оказывается во главе классовой борьбы между местной знатью и зарождающейся буржуазией. Эпохе нужен такой человек, как Петр, и он сам искал свои силы. Здесь было взаимодействие.

Конечно, он ничего не мог поделать, вокруг него копилась сила. Действие романа разворачивается на огромном пространстве: это Россия от Архангельска до Черного моря, от Западного сияния до Урала, это оба европейских города, где побывал Петр.Повествование охватывает целую эпоху, ограниченную деятельностью главного героя Романа Петра. Писатель показывает Петру 25 лет. В романе показаны главные события того времени: восстание в Москве 1682 г., Правление Софии, поход русского войска в Крым, бегство Петра в Троице-Сергиевой лавре, падение Софии, борьба за Азов, Заграничное путешествие Петра, Стрелецкий бунт, Война со шведами, Основание Петербурга. Историческая судьба главного героя определила построение романа.Однако еще до Петра мы смотрим картины из жизни Допарыровской Руси. Историческая неизбежность преобразований очевидна. Все в ожидании коренных изменений. В жизни. Это чувствуется прежде всего в глухом неудовольствии крестьян, мелкой знати, бояр, стрелковых отрядов. Возникает вопрос, кто может переехать с места исконных устоев русской старины. Ни Софья, ни царевич Иван, ни Василий Голицын на это не способны. Особенно показательно, с точки зрения художественного раскрытия роли человека в истории, противостояние Василию Голицыну Петру.Просвещенный мечтатель, Голицын в своих произведениях об идеальном государстве и общественном устройстве предвосхитил многие идеи Петра. В постоянном противостоянии Голицына и Софи писатель рисует Петра, выращивая и делая забавную полку на Играх в глухом углу загородного Преображенского дворца. Писатель показывает, как рассказ «выбирает» Петра, поскольку исторические обстоятельства формируют качества его личности, необходимые фигуре, влияющие на ход исторических событий.

Писатель воспроизводит жизненные отношения и противоречия всех слоев общества.Под пером замечательного художника ждут крестьяне, бояре, купцы, оппозиционные стрелки, раскольники и солдаты, духовенство и придворные Петровского. Центром своеобразного притяжения является Петр и его ближайшие соратники: князь Ромодановский, купец Бровкин, Эльгин, адмирал Голиннов, Александр Меньшиков, Лефорт и другие. Но из поля зрения писателя обычный человек, человек труда не выпадает. Писатель показывает творческий гений русского народа, без которого не были бы невозможны никакие преобразования.Воспроизводя живое, облик петровской эпохи, писатель не ограничивается обобщающими картинами о жизни труда и страданиях народа. Роль народа в петровских преобразованиях раскрывается в романе значительно глубже и многостороннее. В тесноте многочисленных персонажей не теряются образы простых людей из людей, мастеров, рабочих. Их золотые руки, резкое, тонкое художественное чутье творили чудеса техники и искусства, забивали первые сваи будущей российской столицы.

Алексей Толстой показывает винсит русского человека, который чтит память Степана Разина, не склоняет головы перед угнетателями.

На Петре Роптали угнетенные крестьяне были собраны в разбойничьи банды и ушли в лес, когда они были подключены к раскольникам, в поисках воли покинуть Дон. Но в отношении народа к царю есть и другое: Веревка и осуждающая царя «Мириада», «Антихрист», простые люди видят в ней неординарного царя-реформатора, а не по-царски трудолюбивого, любознательного, простого в себе. тираж, храбрый в бою.Не случайно писатель низводит своих героев из людей с Петром. Эти встречи и беседы царя с людьми работы открывают его отношение к собственному народу. В авторской речи звучит голос народа, его суд над рассказом. В широкой эпической дифракции повествования о России Петр 1 позиция сказочника, говорящего от лица народа, оценивает прошлое с точки зрения народа.

Именно эта позиция красноречиво свидетельствует о том, что история Петра и его времени в романе — это справедливое и объективное судебное суждение людей, стоящих над историей.Правдивая картина роли народа в коренных преобразованиях русской жизни времен Петра 1 и запоминающиеся портреты героев, многочисленные эпизоды и массовые сцены создают неповторимую картину петровской эпохи. Художественное мастерство писателя, проявление его таланта, роман завоевал широкое признание в нашей стране.

Люди должны знать историю своей страны, чтобы знать в будущем, как действовать так или иначе. Алексей Толстой, вдохновленный эпохой Петра 1, решил показать нам все тонкости и трудности петровской эпохи.Как известно, он вложил в дело почти 10 лет своей жизни и потратил много часов, чтобы точно узнать эпоху преобразований и перемен в нашей стране.

Алексей Николаевич Толстой очень интересовался судьбой императора Петра 1, более двадцати лет писатель изучал биографию и исторические факты из жизни правителя. Этот случай можно назвать одним из тех, когда творчество автора в попытках передать характер эпохи и личности граничит с научно-исторической литературой.

Изначально произведение задумывалось как роман-эпопея, что позволило бы в его объеме показать все позиции и смену мыслей советского человека. Писатель добился полного успеха, потому что через образ Петра радуется личность покровителя и почитателя Толстого — И. В. Сталина. В своем романе Толстой хотел показать значение преобразований времени, он описывает, как мудрость правителя определяет дальнейшее развитие государства. Но читателю абсолютно сложно уловить связь между временем и новой советской эпохой, когда людей также трудно изменить к лучшему, где люди не хотят вносить в них потребность.В такой ситуации стране нужен жестокий, но сильный и дальновидный лидер, которого автор видел и в Петре I, и в Генеральном секретаре Коммунистической партии КПСС.

Жанр, направление

Петр первый — исторический роман, включает в себя элементы романообразования и героического повествования. Также можно найти особенности биографического романа.

Сущность

В первой книге перед нами появляется Петр-преобразователь. Личность, еще до конца сформированная, но стремящаяся к формированию истинного и правильного пути.Автор показывает нам царя как человека, близкого к своему народу, способного разобраться во всех проблемах и попытаться найти их решение.

1. Первый том показывает нам еще совсем маленького Петра, напуганного предстоящими трудностями доски. С этого момента наше знакомство начинается с формирования будущего короля, способного изменить судьбу своей страны. Мы можем наблюдать, как маленькая линейка учится справляться с дворцовыми интригами, предательствами, переживая первые неудачи, учится исправлять свои ошибки и решать сложные, даже, казалось бы, нерешенные проблемы.
2. Во втором томе мы видим Петра уже выросшего, способного работать с простыми людьми на благо процветания страны. Прошло много времени, молодой правитель готовится к первым преобразованиям и подписанию законов. Петр заботится о людях, стараясь не допустить произвола боярина. Итак, страница позади страницы, у нас есть формирование короля, из маленького испуганного мальчика в зрелого мудрого правителя.
3. В третьем томе мы уже предстали как личность, король, мужчина.Он уже на берегу Невы Петербург, многолетняя война прекращена. Подобно Петру, страна поднимается по-новому, меняется и улучшается. Третий том является заключительным и показателем положительных последствий реформ, происходит культурный рост жизни людей, растет военная мощь государства.

главных героев

• Петр Алексеевич — Царь России. Писатель постарался раскрыть образ правителя многогранно и полно, показав как положительные, так и некоторые отрицательные качества Петра.Монарх предстает перед нами в ином свете, начиная с юных лет, заканчивая пиком успешных преобразований исторической личности. Героя отличает трудолюбие, целеустремленность, дальновидность и сила воли.
• Александр Данилович Меньшиков «Ловец Петра, готовый на все для правителя, Петр ему полностью доверял, считал своей правой рукой. Меньшиков сбежал из семьи, очень молод, выжил как мог, перебил копейку за копейку. пенни.Благодаря своему уму он попал во дворец, где работал за блоки. Когда Петр понял истинную ценность этого человека, он стал правой рукой государя. Он отличался умом, деловитостью и умением впитывать новые тенденции.
• Франц Лефорт. — Наставник Петра, его друг, помог раскрыть потенциал царя. Франц предстает перед нами зрелым человеком, можно сказать, что он был главным для всех иностранцев в России. Лефорт служил советником Петра по военным вопросам, по социально-экономическим вопросам, подсказывал, как лучше поступить во время дворцовой битвы против Софии.

Есть и другие герои романа, не менее важные для сюжета, но всех не описать, у нас нет эпоса. Но если вам кого-то не хватило, смело пишите об этом в комментариях, добавляйте.

Темы и проблемы

1. Основная тема — патриотизм . Автор показывает, что наша земля богата различными природными отложениями, но они растрачиваются впустую. Таким образом, в нашей стране потенциал есть, но он либо не используется, либо используется неправильно.По мнению писателя, это может изменить только сильного и волевого мужчину. Таким человеком должен быть каждый из нас для своей Родины, ради своего будущего.
2. Основная проблема — сила и ее влияние на идентичность . Петру пришлось столкнуться с родственными интригами, туземцы были готовы от него избавиться, лишь бы занять престол. Рывок к власти выбивает из человека все самое лучшее, оставляя поле души на месте.
3. Проблема социальной несправедливости .Петр поставил себя на место обычного служащего и понял, как себя ведет жизнь народа под гнетом боярского произвола. Поэтому он так быстро пал против дворянства, которое отступило от его величия, вымотав крестьянина и живя за его счет.
4. Социальные проблемы Также включает вопрос о готовности людей к изменениям. Новаторам очень сложно изменить мир, они постоянно сталкиваются с непониманием и агрессией тех, кто привык жить по-старому.

основная идея

Основная идея романа заключается в том, что большой стране нужен дальновидный, целеустремленный и решительный лидер, который силой своей воли пошлет страну вперед. Без сильной и твердой руки невозможно эффективно управлять. Без него Элита никогда не согласится что-либо менять хотя бы потому, что так хорошо живет, а люди от страха перед переменами или незнанием плавно погрузятся в стагнацию. Таким образом, настоящий лидер — это жесткий и непреклонный человек, который обязан идти к жертвам, чтобы работать историей.

С этим обещанием можно не согласиться, оно очень спорное. Автор, который вернулся из эмиграции и (благодаря защите Горького) поселился с враждебным режимом, мог выполнить политический заказ, смысл которого состоит в том, чтобы оправдать жестокую диктатуру Сталина, прикрывая подавление исторической необходимости.

Что для этого нужно?

Изменения, которые приносят пользу, нужны всегда. Жизнь не может стоять на месте, особенно в таком большом государстве, как наша страна.Но по крайней мере некоторые существенные преобразования не могут быть осуществлены сами по себе, без нашей готовности к ним. Книга учит людей брать ответственность за будущее страны в свои руки и смотреть в будущее.

Часто люди сами тормозят прогресс, и им действительно нужно давить на вершину, например, это прямая цель правительства. Но сам человек должен идти к позитивным изменениям, должен развиваться и адаптироваться в современности, а не стоять на месте и отдыхать в том, что уже есть.Тогда никого не надо будет никого толкать.

Критика

Современники высоко оценили творчество Петра Первого и сожалели, что автор не доработал его до конца. Например, корни Чуковского писали, что перед смертью фантазия автора стала граничить с ясновидением. Судя по воспоминаниям, Толстой задумал написать историко-литературный эпос, посвященный эпохе дворцовых переворотов и правления Ивана Грозного. Все это было бы продолжением уже написанного им рассказа.

И. Эренбург указал, что творчество Толстого было похоже на творчество Достоевского. Сам автор не знал, что будут делать герои, они оживали в его голове и делали то, что сами считали нужным. Ни один из этих писателей не знал, чем закончится первая или другая книга.

В. Инбер вспоминал, что Толстой был на удивление солиден и героем выбрал себя. Он также любил Россию, как первого императора.

Ю. Олеша отметил подлинность прозы коллег по Перу.Он часто изображал то, что было написано в романе, и строки оживали в его голове. Текстовый трекер описал все, что хотел сказать писатель.

В. Лидин сказал, что ценит, прежде всего, национальность. Его король — словно человек из народа, живущий интересами простых людей. Автор виртуозно передал русский дух, уделив внимание живой русской речи, которая украшает текст и передает тончайшие оттенки смыслов.

Л.Коган подробно описал беседы с писателем, он считал, что поворотным моментом в русской истории является Полтавская битва, именно там царь и народ соединились в едином порыве.

Г-н Уланова считал, что Толстой живет в душах своих героев, как если бы он испытал их эмоции, как если бы он видел историю своими глазами.

Интересно? Сэкономьте на стене!

М. Горький назвал книгу А. Н. Толстого «Первым в нашей литературе настоящим историческим романом.«Оценка Горького верна, если под« нашей литературой »понимать литературу соцреализма. Образ Петра I сопровождал Толстого на всем его творческом пути. Но прежде чем взглянуть на петровскую эпоху марксизма, писатель неоднократно обращался к эта тема, прорабатывая ее в русле другой, очень сильной традиции. Она вошла в «Историю государства Русского» М. Карамзина, стала центральным пунктом полемики славянофилов и вестернов и возродилась в работа русской символики А.Белый, Д. С. Мережковский. В свете этой концепции Петр I предстает злым гением России, царем-антихристом, которого вся страна «рылась на потуме», чтобы построить город-призрак изумленных. Именно так А. Н. Толстой изобразил своего героя в повести «День Петры» (1918).

Незадолго до возвращения на Родину Толстой опубликовал открытое письмо, в котором утверждал, что совесть призывает его ехать в Россию «и хотя бы штурманом самостоятельно, но чтобы отправить русский корабль в ягненую бурю».На примере Петра ». Однако в первом после возвращения в Россию обращении к петровской теме — в пьесе « На разнице » — Толстой придерживается своих прежних взглядов: фигура царя антихриста вызывает ненависть. на

добрый, меняют коллеги. Вторая редакция под названием «Петр Первый» существенно различалась в оценках личности Петра и ее трансформаций. Кардинальное изменение концепции автор прокомментировал так: «В первой версии« Петр »очень сильно ударил Мериажковского.Сейчас я изображаю это как огромную фигуру, выдвинутую эпохой. Новый спектакль полон оптимизма, старый — топ и дономис пропитан пессимизмом ».

Из последней редакции 1938 года для усиления этой оптимистической тональности исключены сцены допроса цесаревича Алексея и других, свидетельствующие о варварстве и жестокости Петра. Если в спектакле «На ударе» закончилась страшная картина потопа, то переработанный вариант сцены военного триумфа и многозначительные слова Петра: «… «Не напрасны были наши дела, и наши поколения должны быть слава и богатства Отечества наши беречь и приумножать! Виват!» (Ружья, свирели, крики). «Очевидно, что столь радикальное изменение представлений о личности и деятельности Петра в творчестве Толстого вызвано заявленной мифологической силой, через жестокие испытания страны-лидера на власть и благосостояние. Для этого писатель имел не только отказаться от всего сделанного в петровской теме за 10 лет «не по-марксистски», но и проигнорировать оценку А.С. Пушкин, отметивший в деятельности Петра глубокие противоречия:

«Достойная неожиданность разница между государственными учреждениями Петра Великого и временными указами. Первая суть плодов разума обширной, воплощенной доброжелательности и мудрости, вторая — часто жестокой, своенравной и, кажется, пишущей кнутом. Первые были на вечность или хотя бы на будущее, — вторые вырвались из нетерпеливого самобаланса »(« История Петра I »).

Писателя пришлось исключить из использованного в произведении романа и обширного исторического материала (Воспоминания современников Петра, письма и дневники отдельных лиц, официальные документы и исследования ученых), все настроенное методом прогрессивного преобразователя.Толстой вышел из «курса русской истории» самого известного русского историста В.О. Клеевского, считавшего, что Петр «построил законный порядок, чтобы вообще, а значит, в его легитимном государстве не было элемента препятствия, свободного человека, гражданина. «

Самым главным достижением А. Н. Толстой считал новое решение проблемы «личность и эпоха» . Он был убежден, что только марксистский подход объясняет связь личности и истории: личность растет как дерево на плодородной почве, но затем события эпохи сдвигаются.Такой тип героя определенно характерен для советского исторического романа, краеугольного камня социалистического реализма — положительных героев. Основные сто качеств — это четкость и прямота, с которой он видит цель и устремляется к ней.

Начиная с первых строк романа (описания крестьянского двора обрезки), Толстой различными художественными средствами утверждает идею исторической необходимости реформ. Он празднует пары и дым из почерневшей хижины, скрежет распухшим животом, обнаженных в снегу детей.Но самый сильный акцент этого великолепно написанного пролога — как «камвольные глаза чудесно блеснули из-под оторванной платы, — как на иконе», — глаза матери … Толстой редко строит описание с точки зрения рассказчик: чаще мы смотрим на мир глазами его героев. Писатель остается верен себе и на этот раз. Картинка, описанная в начале первой главы, передается через восприятие ребенка, скорее всего Санки Бровиной, что позволяет сделать оптимистичную ноту (дети с радостью принимают окружающий мир, каким бы плохим он ни был) , а также подготовить дальнейшее развитие этой сюжетной линии — превращение дочери Смутфула крестьянина в жену мелкого дворянина, близкого к Петру, а затем — в «Московскую Венеру», научившуюся не только этикету и вежливость, но и европейское образование.

Что может быть убедительнее зарождающейся сюжетной рифмы: «Этого хулигана одного волка семь лет назад Саня звали, сопли сопли вытирал»; «Это был портрет страха перед злой неизведанной красотой и невыразимым соблазном. Венера, чистая жила! Так это звучит, потому что из-за нее Кавалеры на мечах сражаются и едят убитых…»

Утренний колорит первой сцены романа развивает тот же мотив ожидания перемен. От крестьянского двора рассказчик переходит к описанию жалкой жизни мелкого дворянина Волкова, к сцене военного пейзажа в Москве, где нищие готовы выложить все, чтобы получить необходимое военное снаряжение.Расширяющаяся перспектива ведет к Преображенскому дворцу, где «царь Федор Алексеевич умер в невысокой, жаркой избе, и решен вопрос, кому« кричать на царство ». «

Историческая необходимость реформ Петра Толстого в первой книге Романа подтверждается в ретритах автора:

«Человека с портером подобрали как-то, как брат земли. Посадский мужик от невыносимых данных и поражений в холодном дворе. Плавленые мелкие купцы, ебаные мелкие дворяне… Голдеры, даже бояре и известные купцы.Что за Россия, страна заклятая, Когда С места срываешься? «

Подтверждение того, что Петр призван решать задачи, поставленные самой историей, еще до ее ускорения, Толстой находит в исторических фактах и ​​судьбах людей. Почти историческая деталь: строительство царя Алексея Михайловича корабля «Орел», к которому он присоединился, стоя на Волге », говорит о многом. Или о судьбе князя Василия Голицына, выступавшего на стороне Лучников и Софьи: Много реформ Петра предвосхищаются в размышлениях и проектах этого образованного веномазба, например, в приобретении знати в Европе, в развитии наук и искусств, в формировании людей и в благоустройстве столицы.А в трактате «О гражданской жизни или исправлении всех дел, ИКО вообще идет народу» он намного превосходит петровского реформатора, предлагая освобождение крестьян от крепостного права, равное вредным и для крестьян, и для помещиков. Этот просвещенный мыслитель оказался в деревне врагов Петры, потому что не был способен на активные, решительные действия.

Мысль об исторической необходимости Деяний Петра подтверждается сюжетными линиями семьи семьи и — с противоположной стороны — Боярина Буйносовой.Трагедия лютого врага Петра, князья Софийские — личности сильные и волевые, только на престоле получили возможность самореализации («Девушка обреченная, царственная дочь, для вечной девственницы, черная Скучева … От Светлицы Одна. дверь — в монастырь »), зеркало отражает взлет« птенцов Петровского гнезда »(Меньшиков, Бровка, Ягужинский), в процессе петровских преобразований проявляя удивительные человеческие качества и таланты.

Историческая концепция Толстого охватывает все аспекты взаимоотношений личности и эпохи.Окружая героя «Зеркалами» Свинста в старой Боярской жизни многолюдным женщинам-королям Карлу и Августу, — он показывает важность личного начала: «Эпоха была нужна человеку, он искал … «В основе сценического движения лежит динамика образа Петра: превращение« Волконка », неуклюжего подростка,« длинного, размазанного в грязи и пудре лысухи, беспокойный таз »в крупного государственного деятеля, гениального реформатора.

Проблема соотношения личности и масс в романе. А. Н. Толстого неоднократно упрекали в том, что образы Петра и его окружения откладывали образ народа, а тема угнетенного крестьянства отошла на дальний план. Конечно, художественная сила изображения людей измеряется не количеством страниц и знаков. Петр в романе Толстого, не задумываясь, жертвует бесчисленными народными жизнями, казнит Стретцкий университет, отправляет солдат в штурм неприступного Азова и заставляет строить новый город среди Невских болот.Но никто не умел, уважать талант и умение, никого так не тянуло к знаниям, никто не принимал первых с неистовым энтузиазмом и энтузиазмом к тяжелейшей работе.

Упреки критиков оказались напрасными: антагонизм короля и народа ярко проявляется в многочисленных массовых сценах, где безымянные герои растут на короля на разорение, собираются грабить банды, идут на свободный дон. Те же из них, которых взгляд художника выделяет из народной массы: атаман восставших Факторов, кузнец Кузьма, заклейменное жертвоприношение Федька с грязной грязью — уже не покидают повествования, а их судьбы подброшены с верной пунктирная линия становится символом народной судьбы.Так в финале второй книги Романа Федька грязь заклейменная, скованная цепями, забивает сваи в основание новой крепости Петербург.

Другое дело, что Толстой никогда не выходит за рамки, установленные государственной «легендой о власти»,

без учета важных исторических событий, противоречивых исторических событий (в частности, крупнейшее крестьянское восстание не нашло отражения в романе под руководством Кондратья Булавина (1707–1709), охватившее Дон, Левобережную и Слободскую Украину, среднее Поволжье) .Можно предположить, что изменение первоначального плана — довести роман до смерти Петра I, восстановления Боярского, кратковременного правления Петра 11 и появления истинной «цыпочки» петровской эпохи. Русский гений Ломоносова связан не только с нежеланием писателя показать героев романа со стариками, Со стремлением сохранить принцип «исторического оптимизма», торжеством вождя-Творца. И намеченное продолжение сюжета неизбежно принимало образ краха бизнеса Петра после его смерти.Снова последовала стандартная цифра: «Вход в историю через современность, воспринимаемую марксистами», требовал одобрения Великого Вождя как символа Великой державы.

Особенности изображения исторической эпохи. В процессе работы над «Петром Первым» А. Н. Толстой разработал собственную теорию исторического романа , заметки, статьи и высказывания обозначили основные принципы его поэтики.

«В каждом произведении, в том числе в историческом романе, в историческом повести — мы ценим прежде всего фантазию автора, восстанавливающего документы из дошедших до нас поломок, живую картину эпохи и осмысление этой эпохи.«

Роман убедительно показывает мастерство писателя в воссоздании «живой живописи эпохи». Он имеет сложную систему изображений, включающую исторические лица и вымышленных персонажей из всех слоев общества. Рассказывая об их жизнях, автор переносит действие из Царского дворца, Палаты Грановичей или Успенского собора в Немецкий слоброс, Боярскую усадьбу или фигурные крестьянские избы, военный лагерь или истязания. Необоснованно самое широкое географическое пространство романа — от северных болот до южных степей и далее, до зарубежной Германии, Польши, Голландии, Турции.

Толстой был наделен редким, но для исторического писателя необходимым подарком пластическое изображение , мастерство словесной живописи. Детали одежды, домашней обстановки разряжены очень осторожно. Помимо передачи колорита эпохи, реалистичности окружающего мира, эта способность видеть «все пятна на Кэтсоле Петра» служила задаче топки психологической характеристики героев. Голландское платье Петра, короткие бархатные штаны с лентами и туфли князя Василия Голицына стали объективными символами характера, как и новая стриптизерша, прикрытая синей тканью, УЛУЧШЕННАЯ ПРЕВРАЩАЯ КРАСИВАЮЩУЮ ГОЛОПОЛУ ИВАШИКА В САМОГО МУЧЕРА ИВАНУ ЛРТЕМЬИЧ.Те же функции выполняют все детали быта и интерьера, используемые писателем.

Способы создания персонажей романа. Русский классический роман ХХ века. Я разработал целую систему приемов, помогающих создавать достоверные образы персонажей. Помимо саморазряда героя в сюжете активно использовалась портретная характеристика, внутренний монолог, развернутая авторская характеристика. Из всего многообразия художественных средств А. Н. Толстой выбрал лишь несколько, но владение ими доведено до совершенства.Герой Толстого прежде всего раскрывается в сюжете, и вместо авторских характеристик восприятие одного персонажа используется разными актерами; Вместо подробного описания внешности в тексте повествования разбросаны отдельные повторяющиеся детали внешности, из которых — динамичный, психологически убедительный портрет героя. Таков психологический портрет Петра I: пускай, как помощник; Неуклюжий, как будто одетый не в рост, с каравальными ногами, тонкими и тонкими, с прижимными лапами, но взглядом высокомерным, гордым, безумным.

Еще одним художественным открытием Толстого стало использование жеста Персонаж как психологической характеристики: «Я всегда ищу движение, чтобы мои герои говорили о себе языком жестов», — сказал писатель. По мнению исследователей, при толстом жесте персонажа — последовательно фиксированных мимике и движениях — заменяются внутренние монологи и самоанализ героя, а также авторские характеристики. Поэтический жест в разговоре Петра с матерью о женитьбе, в сцене похорон Лефорты, в Эпи

зода Стрелецкого исполнения кинематографически выразительно и с блестящей лаконичностью передает сложное душевное состояние героя.

Язык и стиль романа. Причина долгой жизни в литературе и безусловной художественной удачливости А. Н. Толстого кроется и в форме рассказа: книга не чувствует себя всезнающим автором ХХ века, и все описания даны в стиль современников исторических событий. Толстой неоднократно писал и говорил о том значении, которое должно было создать национальный разговорный язык той эпохи в романе «Товитни деяния» XVII века, собранном профессором Н.Я. Новомберг в книге «Слово и государственное дело». Очевидно, что официальные документы петровской эпохи существенно отличаются от разговорной русской речи этого периода. Перед Декомом стояла задача передать слова опрошенных с возможной точностью, с соблюдением речевых особенностей: «В их записях — бриллианты литературной русской речи», — писал Толстой. Не менее важным было овладение живым языком той эпохи, знакомство с писаниями Аввакумского Протопопа и отличное знание народных собраний, накопленное за годы, проведенные детьми в валвийской деревне.

Еще одно важное отличие стиля рассказа в романе — это максимальное сближение рассказа рассказчика с языком персонажей, когда авторское слово часто переходит в неприлично-прямую речь. Так достигается художественный эффект живой надежности: сама эпоха говорит о себе голосами разных людей, современников.

Следует признать, что в рамках марксистской концепции истории, утверждающей закономерность и прогрессивность исторического процесса, ведущую роль народных масс и требования эпохи активной личности в условиях становления. мифологической мощи государства А.II. Толстой действительно создал лучший советский исторический роман.

• Цит. по: литературный Ленинград. 1934. 26 ноя.
• Ключевский В.О. Итак .: В 8 т. М., 1958. Т. 4. С. 356.
• Толстой А.Н. Переписка: в 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 277-278.

23 мая 2012 г.

Алексей Толстой пишет роман «Петр Первый», руководствуясь личным желанием. Автор идет в поход за чувством историзма, желая понять логику исторических переходов.Толстой хотел приблизиться к современности с ее глубокого тыла. Именно эпоха Петра позволила выявить множество аналогий по сравнению с 1917 годом.

Россия прошла всю свою историю и, прежде всего, революционная. Первый случай, когда в стране произошла революция, — это петровская эпоха. Это была революция сверху, но все ее признаки представлены в: насильственной смене формации.

Толстой апеллировал к петровской эпохе и в предыдущие годы (рассказы «На ударе», «Петровский день») и показал это время как самое большое несчастье России.

Теперь он хочет показать и понять логику великих исторических переворотов, при каких условиях эти перевороты могут происходить. В начале романа подчеркивается социальный срез общества в духе марксизма. С появлением Петра бояре вытеснили купцов, дворянство (Василий Волков довел до нищеты) и простого человека. Произошло окостенение всей общественной жизни страны, рушит застой.

Неудивительно, что роман начинается с семьи небогатых и бедных крестьян.Иван Бровкин — товарищ Петра, промышленник, фабрикант, как и его дети. Питер открывает людям путь умом и деловитостью. Феодально-боярский строй находится в состоянии кризиса: борьба за власть Нарышкиных и Милославских, сословный эгоизм Стрельцов. Реформы канцлера Василия Голицына, человека человечного и мягкого, падают. Он хотел понравиться всем, но такие люди не подходят для истории.

Толстой пишет роман в двух ипостасах: 1) Петр — исторический герой, воплощение государственных клапанов, но он — неизбежная жертва государственной политики; 2) Петр грязный убийца, хуже Ивана Грозного.Толстой пытался преодолеть обе устойчивые традиции, так как обе были в правителе.

Обаяние Петра проявляется в его воле, умении смотреть далеко вперед, в деловой активности. Он строитель государства и прогрессивных форм жизни. Запихивание в Петр — страшное варварство, крайние формы жестокости (сцены казни).

Петр Первый у Толстого — просто человек, у которого есть определенные слабости. Например, в сцене приема Петра София он все время меняется.Робость, доверчивость, фамильярность, доверчивость и, в то же время, лицо жестокого убийцы, когда глаза полны неутомимой ненависти, когда воспоминания о казнях, горящих кострах, о трупах Лучников на кремлевских стенах.

Главное, что Алексей Толстой Петровская Эпоха понял для себя — исторический переворот — это исторический суд над остатками старины. Угнетают самих себя. Рабы, ободья, они сами начинают мстить.Революций без насилия не бывает. Новое всегда приходит путем проб и ошибок, старые формы жизни рушатся, а новые еще не определились. Комичное и трагичное переплетаются. Стороннее лицо поражает абсурдностью новых форм жизни (Боярин Буньян занимается бородой, забывая, что ее уже нет).

Толстой оказался необычайно живым, полнокровным, охватывающим практически все стороны и противоречия петровской эпохи, не идеализирующим Петра и его соратников, богатых народными типами и характерами.

П.С. Всем любителям рыбалки рано или поздно придется решать вопрос с лодочным двигателем — по ссылке вы найдете информацию о подвесном лодочном двигателе Suzuki DF2.5S, который есть и который можно купить.

религий | Бесплатный полнотекстовый | «Антиклерикализм» Льва Толстого в его контексте и за его пределами: дело против церквей и клириков, религиозных и светских

. Однако суть анализа Толстого, возможно, применима даже в более широком смысле, чем это. То есть, помимо его критики церкви, размышления и аргументы, которые лежали в основе антиклерикализма Толстого, потенциально актуальны не только для церкви.Другими словами, я хочу предложить, что часть привлекательности толстовского антиклерикализма состоит в том, что его аргументы могут быть применены и к светским явлениям. Сам Толстой, конечно, также отдельно критиковал иерархии, отличные от церкви, такие как пенитенциарная система, армия и даже канонический подход к литературе [20,25,52,84,85], однако я хочу сосредоточить внимание здесь на аргументы, которые он использовал специально против церкви, но для того, чтобы затем применить их к явлениям, отличным от церкви.

4.1. Факел рационального исследования

Одним из таких расширений, которые довольно просты, но на котором, по-видимому, настаивал бы Толстой, был бы призыв оставаться скептически относящимся ко всем формам проповеди, особенно когда они основаны на сомнительных аргументах, — но не только когда они проистекают из религии. Тот же самый критический анализ самоуверенных утверждений, который Толстой применял к церковному обучению, он также советовал против светских самоуверенных утверждений. Никакая степень респектабельности через институционализацию, роботизированное повторение посредством регулярных ритуалов или прикрытие традициями не должно освобождать светские претензии от критического анализа.Более того, любому заявлению следует особенно не доверять, если его утверждение запятнано запугиванием, прославленными рассказами о превосходстве и другими подобными эмоциональными соблазнами.

Это может звучать довольно банально, но нам не нужно слишком долго искать в речах определенных политиков, в принципах определенных идеологий или в запугивании определенных СМИ, чтобы найти своего рода ханжескую, но логически неудачную проповедь. которую Толстой презирал в церкви, теперь в светской форме.Рассмотрим предсказания гибели, если приток иммигрантов окажется слишком большим, если «свободное» предпринимательство будет подавляться еще большей бюрократизмом, если тот или иной политический соперник победит на следующих выборах, или если мы не будем использовать военную мощь против той или иной угрозы со стороны людей с определенными взглядами. отличается от нашего. Подумайте также о прославленных историях, которые мы повторяем сами себе, о нашем конкретном народе, о нашем конкретном прошлом и о том, как это привело к славным политическим институтам, к которым мы не должны относиться слишком критически. Подумайте обо всех этих сообщениях, доходящих до нас через СМИ, и действительно подумайте о роли медиа-корпораций в их распространении.Разве эти послания не смешивают правду с ложью и не возбуждают наши эмоции так же, как церковь, учение которой презирал Толстой? И насколько отличаются основные медиа-институты от основных институциональных церквей, критикуемых Толстым — будь то их функции или отношения с политическими и экономическими истеблишментами?

Конечно, как и в случае с церквями, о которых говорил Толстой, есть несколько примеров честных практикующих. Однако публичная сфера наводнена проповедниками, прибегающими к неубедительным аргументам, хвастливым похвалам и запугиванию, которые стремятся склонить население к согласию с их рассчитанными планами способами, не отличавшимися от презираемых Толстым священнослужителей.И все же публичная сфера, в которой политические решения обсуждаются тщательно и рационально, является центральным предварительным условием всех теорий функционирующей демократии. Когда публичные дискуссии наполнены тактикой обмана и апатией к аргументированному анализу, публичная сфера быстро становится достоянием демагогов.

Во времена Толстого кафедра все еще была одним из традиционных каналов коммуникации и просвещения масс — хотя это уже быстро менялось с ростом грамотности, средств массовой информации и новых форм коммуникации [86,87,88].В наши дни церкви во многих частях Европы более пустынны, чем столетия назад, но проповедь через традиционные церковные каналы, к которой Толстой относился с подозрением, сопоставима с проповедью, доходящей до нас через наши средства массовой информации. Действительно, одной из движущих сил секуляризации является вытеснение религии светскими альтернативами: в секуляризованных обществах функции, ранее выполнявшиеся религией, выполняются светскими процессами, ритуалами и институтами [89, 90]. Однако в равной степени та же лицемерная проповедь, осужденная Толстым, возможно, сохраняется в секуляризированной форме, излучающая из соборов ортодоксальные взгляды — те же подозрительные методы, с помощью которых, казалось бы, странные религиозные утверждения распространялись до времен Толстого, могут быть использованы для светских требований.

И все же, если это сравнение справедливо, все ли резкие критики религиозного шарлатанства так же быстро осуждают тот же (секуляризованный) шарлатанство в отношении сегодняшних светских проповедников? Не кажется неправдоподобным ожидать, что Толстой сегодня с такой же настойчивостью применит некоторые из аргументов своего антиклерикализма ко всем тем, кто через средства массовой информации пытается сфабриковать согласие своей точки зрения, но, что особенно важно, избегает критики или высмеивает ее. разума или честный критический анализ. Толстой, несомненно, оставил бы особое презрение к тем, кто использует маркетинговые методы для формирования популярных предпочтений, потому что эти методы как раз и направлены на создание иррациональных эмоциональных связей с продуктами, брендами и все более политическими партиями и взглядами, напрямую подрывая роль разума посредством искусственных эмоций.

Такого рода критика манипуляции массами не нова. Многие другие анархисты, марксисты и другие критические ученые разработали именно тот вид критического анализа политической экономии, средств массовой информации и недобросовестных проповедников, к которому здесь призывали. Я не утверждаю, что размышления Толстого богаче их (а это не так) — в конце концов, его основное внимание ограничено церковью, государством и революционными методами его контекста. Я просто пытаюсь привлечь внимание к тому, что его неустанная и конкретная критика церкви не должна ограничиваться церковью.Церковь была институтом, которому он должен был противостоять напрямую, учитывая аргументы, которые он приводил в своем контексте, но в сегодняшнем другом контексте другие институты, которые вытеснили церковь как ведущие искажатели разума, тем не менее, по-прежнему обладают атрибутами, аналогичными тем, которые Толстой критиковал в церкви. . Поэтому недостаточно ограничивать любую потенциальную симпатию к толстовскому антиклерикализму только критическим анализом церкви. В основе толстовского антиклерикализма лежит стремление исследовать любой источник искажения разума.Вкратце: антиклерикализм Толстого в первую очередь связан с последовательным критическим анализом, рассмотрение которого не предназначено только для церкви.

Толстой, находясь под сильным влиянием Просвещения, использовал словарь «разума» и его производных. Действительно, Толстой иногда использует такие термины, как «разум», «разумное сознание», «мудрость» и даже «Логос», как взаимозаменяемые — термины, которые, говоря современным языком, могут быть сродни критическому и / или рациональному исследованию ([31], с.135; [37], с. 46). Толстой видел в этом свете «разума» то, что объединяет всех людей, и поэтому предписал его сияние как главный инструмент защиты от манипуляций со стороны недобросовестных проповедников. Независимо от того, предпочтут ли некоторые другие термины, последовательные участники кампании против церковной проповеди должны внимательно изучить утверждения, выдвигаемые светскими проповедниками, так же страстно, как и религиозные. Многие анархисты действительно расширяют свою антиклерикальную критику таким образом, но это не относится ко всем атеистам, гуманистам и религиозным скептикам.В мире, где медийное вращение, манипулирование предпочтениями и упрощенная журналистика рассматриваются многими как совершенно приемлемые профессии, толстовский крестовый поход против недобросовестной проповеди применим ко всем беспринципным проповедям, религиозным и светским.

4.2. Узнавать ложных проповедников по их плодам

Одним из мотивов антиклерикализма Толстого было его наблюдение лицемерной дистанции между моральным учением Иисуса, которое официально проповедует церковь, и его практикой.Одна из причин, по которой Толстой восхищался Иисусом, заключалась как раз в том, что он практиковал требовательную мораль, которую проповедовал, хотя это оказалось сложной задачей. Иисус учил словом, но также и примером. Это вдохновило Толстого до такой степени, что он даже выступал за образцовое поведение (то, что многие анархисты называют «прообразом») как главный революционный метод, утверждая, что добродетельная мораль некоторых может заразным снежным комом привести к радикальной реконфигурации социальных отношений. Здесь не место подробно исследовать революционную теорию Толстого, но, возможно, стоит поразмыслить немного дальше, так это то, что критика Толстым церкви, отчасти перекликающаяся с критикой Иисуса священнослужителей его времени, частично основана на неудаче церкви. жить в соответствии с проповедуемым идеалом (даже если он затем задушит его дальнейшими догмами и ритуалами).Поэтому Толстой последовал совету Иисуса о познании лжепророков по их плодам (Мф. 7: 15–20) и на этом основании презирал церковь.

Однако по этой мерке церковь — не единственное учреждение, заслуживающее презрения. Вслед за Толстым все учителя морали должны пройти проверку на свою приверженность этой морали, в том числе и светские институты. Та же антиклерикальная логика, которая привела Толстого к критике церкви, поэтому применима, например, к государствам, проповедующим мир, справедливость, солидарность или демократию, но ведущим войну, содействуя несправедливости, ослабляя солидарность или высмеивая демократические принципы.Страна, продающая оружие автократическим режимам, сокращая финансирование, которое позволяло беднейшим защищать себя в суде, разрушая свою систему защиты для наиболее обездоленных и сохраняя избирательную систему, которая предотвращает появление несогласных партий, не могла, согласно этому аргументу, претендовать на быть маяком тех ценностей, которые подрывают его действия. Никакие обычные самовосхваления по поводу выбора «наименее худшей» системы не годятся для Толстого. Приверженность институтов продвижению определенных ценностей, религиозных или светских, измеряется их практикой.Здесь снова аргумент, питающий толстовский антиклерикализм, распространяется и на светские институты.

То же самое и с людьми: Толстой будет относиться с таким же презрением, которое он оставил к лицемерным священнослужителям, к политикам, которые не практикуют то, что они проповедуют, и которые не поступают с другими так, как им хотелось бы, чтобы другие поступали с ними. Учитывая, что политические классы формулируют моральные принципы для всех в обществе, неявным следствием правила применения того, что проповедуют, будет ожидание того, что, читая лекции людям, живущим в социально-экономических условиях, отличных от наших, мы должны практиковать жизнь в этих условиях прежде чем прибегать к морализаторству.Как минимум, Толстой ожидал, что политические элиты будут помещать своих детей в государственные школы, стоять в очереди с согражданами на лечение, пользоваться общественным транспортом и т. Д. — короче говоря, испытывать ту самую конфигурацию общественных услуг, которую они проповедуют. Если оставить в стороне несколько примечательных примеров, такое отношение очень редко. Это не говоря уже о некоторых знаменитых скандалах, когда было замечено, что сторонники определенных моральных взглядов предаются тому, что они ханжески осуждали. Тем не менее, те, кто читает лекции о морали, не практикуя их сами, сопоставимы с священнослужителями, которых Толстой осуждает.Критика Толстым этого аспекта клерикального лицемерия касается как светских священнослужителей, так и религиозных.

По мнению Толстого, любой проповедник морали — будь то отдельный человек или организация — должен также придерживаться той же морали. Толстой обвинил церковных священнослужителей в лицемерии за то, что они не практикуют то, что они проповедуют, но тот же аргумент применим к персоналу, составляющему любое другое учреждение, которое отстаивает ту или иную мораль, религиозную или светскую.

4.3. Светская «клерикализация»

Есть еще один элемент антиклерикализма Толстого, который, возможно, может быть «секуляризован» и расширен за пределы анализа, которым Толстой ограничился, сосредоточив внимание на церкви.То есть, возможно, можно назвать «клерикализацией» процесс институционализации, который так часто заканчивается тем, что затемняет первоначальную цель пророков-основателей организации (см. Также [91]). исследования, такие как Макс Вебер о «рутинизации» «харизмы» и Х. Ричард Нибур о преобразовании «сект» в «деноминации», но, возможно, выпадают на долю всех институтов — религиозных и светских ([92], стр. 26–39 ; [93], с.60–69). Даже если то, что предшествовало постепенному Падению, возможно, никогда не было таким ярким и совершенным Эдемом, многие религиозные ответвления, основанные на определенных харизматических личностях и добродетельных намерениях, утратили часть этого новаторского импульса в течение нескольких поколений — несмотря на то, что, возможно, все еще частично привлекали новообращенных. именно апеллируя к этому изначальному импульсу.

Подобный процесс трансформации из первоначального импульса в более эгоистичный институт, возможно, затрагивает светские импульсы и идеалы.В самом деле, разве государства, основанные на революционных идеалах, не отходили постепенно от честной и последовательной реализации этих идеалов (на самом деле, иногда, довольно быстро)? Неужели политические институты, изначально основанные для продвижения определенного видения, не часто в конечном итоге вместо этого ставят свои собственные институциональные интересы и благосостояние выше основополагающего идеала (сколько бы словесных слов они ни уделяли этому)? Разве самозваные представители изначального идеала часто не разочаровываются именно своим явным предательством этого идеала?

Рассмотрим, например, демократический идеал, лежащий в основе западной идентичности: действительно ли те государства, которые поздравляют себя с тем, что приняли «демократию» в гордый революционный момент, действительно достигли идеала, который представляли поминальные революционеры? Не искажается ли эффективное функционирование системы, назначающей людей к власти в наших самых передовых «демократиях», глубоко корыстными интересами, предвзятыми избирательными системами, политтехнологией и часто удручающе поверхностными дебатами? По правде говоря, настоящая демократия, кажется, остается довольно неуловимым идеалом, к которому еще нужно стремиться, а институты, которые называют себя демократическими, предлагают довольно плохое, возможно, ослабляющее приближение к этому идеалу.

Аналогичный анализ можно провести об идеале равенства и товарищества и о том, что с ним стало при формально «коммунистических» режимах, или об идеале правосудия и о том, как оно в конечном итоге осуществляется даже в самых известных судебных системах. Возможно, аналогичный процесс «клерикализации», то есть искажения первоначального идеала посредством институционализации, можно увидеть на еще более широком разнообразии примеров, таких как фактическое функционирование журналистской индустрии по сравнению с идеалом разговора правды с властью внутри общества. функционирующая публичная сфера, реальность университетской жизни по сравнению с идеалами академии, трансформация политических партий или неправительственных организаций от их первоначальной миссии к их развивающейся жизни в качестве авторитетных игроков на политическом ландшафте или, возможно, даже (что спорно для анархистов ) реальное использование и цель полицейской деятельности по сравнению с идеалом поддержания справедливого мира и т. д.Сравните также несколько утопический идеал совместной жизни и судьбу многих намеренных сообществ.

Что, кажется, происходит со многими похвальными целями и идеалами, так это то, что они оказываются потерянными и преданными в результате процесса, который, исходя из критики Толстым церкви, можно назвать «клерикализацией» — процессом, посредством которого институты (религиозные или светские), как правило, становятся агентами, которые не только пересматривают свою приверженность своим основополагающим намерениям, но даже часто становятся основными силами, работающими против них.Это может происходить не во всех случаях в одинаковой степени, и могут быть случаи, когда более агрессивные эффекты клерикализации были ограждены, но этот процесс, похоже, разъедает многие похвальные намерения.

Параллель между религиозными и светскими учреждениями также можно проиллюстрировать, вернувшись к двум отдельным, но родственным типам обвинений Толстова против церкви, кратко изложенным выше. Конечно, конкретная критика Толстого в отношении конкретных заявлений церкви об истине (первый набор обвинений) вряд ли применима к другим институтам, но эти институты, тем не менее, часто оправдывают свое raison d’être, основываясь на определенных явных или неявных утверждениях о более широкой реальности, человеческой природа и / или железные законы общества — утверждения, которые могут выдерживать или не всегда выдерживать более тщательную критическую проверку.Более того, как внутри светских институтов, так и вокруг них, значительное количество человеческой энергии может быть потрачено на абстрактные идеологические и философские дискуссии об этих институтах (второй тип обвинений). Более того, здесь снова два отдельных аспекта, возможно, связаны тем, что время и усилия, затрачиваемые на абстрактные дискуссии, намеренно или непреднамеренно вносят свой вклад в сам процесс клерикализации. Возьмем некоторые из примеров, упомянутых выше: затяжные дебаты, оспаривающие поправки к конституции конкретной политической структуры, или несогласие с точным идеологическим сочетанием, которое должно быть отражено в партийном манифесте, или теоретические и философские рассуждения о целях университетов или медиа-организаций. все могут способствовать тому, чтобы эти учреждения теряли из виду свою основную миссию.Это не означает, что все философские дискуссии обязательно развращают — в конце концов, самому Толстому нужно было разработать свою метафизику, прежде чем он решил сосредоточиться непосредственно на морали. Тем не менее, обширное философствование может отвлечь усилия от действий, и недуг, на который ссылаются пресловутые споры о том, сколько ангелов может танцевать на булавочной головке, на самом деле может отвлечь любое учреждение, религиозное или светское, от идеалов, ради которых оно было изначально основано. преследовать.

Конечно, многие ученые уже комментировали разрыв между намерениями институтов и их практикой, корыстную логику, которая овладевает ими и приводит к злоупотреблениям властью, как институты рано или поздно уступают место элите, и о катастрофическом окостенении, которое следует за многими моментами политических потрясений.Многие ученые также заметили, что радикальные религиозные движения имеют тенденцию становиться более жесткими и консервативными по мере их становления. Однако редко замечают параллель между процессом, который трансформирует ранний идеализм религиозных радикалов, и тем же процессом клерикализации со светскими идеализмами. Я предполагаю, что это то, что может дать аргумент, возникший из встречи толстовского антиклерикализма с более широкими анархистскими размышлениями о природе политических институтов.

Более того, возможно, мы сможем получить дальнейшее вдохновение у Толстого в осуждении такого клерикализирующего дрейфа всякий раз, когда мы с ним сталкиваемся, и в обращении к совести сотрудников этих учреждений, чтобы они оставались верными основополагающему идеалу — каким бы требовательным или утопичным ни казалось это первоначальное обязательство. В конце концов, важно помнить, что во всех светских примерах, перечисленных выше, самозваные представители основополагающего идеала, т. Е. Люди, которые составляют институты, так же как и священнослужители церкви, являются людьми с совестью. и способность (если не всегда готовность) вести аргументированную дискуссию.Как бы яростно ни относился к священнослужителям, Толстой обращался и непосредственно к ним. Каким бы критическим он ни был по отношению к солдатам, политикам, аристократам, христианам, революционерам и т. Д., Толстой часто обращался непосредственно к ним, взывая к их совести, призывая их осознать реальность дистанции между их эффективной практикой и, возможно, похвальной. идеал, которым они оправдывали свои действия. Например, обращаясь к христианам, Толстой пытался возродить их страсть к учению, лежащему в основе их традиции.Обращаясь к персоналу, составляющему «клерикализованные» учреждения, с Толстым, мы можем попытаться разжечь страсть к номинальному импульсу, лежащему в основе этого учреждения, первоначальной цели, которая оказалась лишенной приоритета, поскольку учреждение стало столь же корыстным, как церкви, критикуемые Толстым. Если «клерикалы» не останутся верными первоначальному импульсу, клерикализованное учреждение быстро потеряет из виду свою основную миссию. Подобно тому, как духовенство может поистине вдохновлять, искренне стремясь воплотить нравственное учение Иисуса, такая же подлинность основополагающего идеала в светских учреждениях может черпать вдохновение и уважение.

Это приводит к важному вопросу: можно ли предотвратить процесс клерикализации похвальных идеалов? В конце концов, поразительно, что так много идеалов пострадали от клерикализации. Поэтому также трудно отрицать, что клерикализация — это довольно мощный и устойчивый процесс, который, следовательно, трудно предотвратить. Возможно, один из способов избежать этого — отказаться от «духовенства», армии профессионалов, положение которых зависит от институционального вероучения. Тем не менее, там, где для достижения целей требуется некоторая организация, структуры могут возникать и, вероятно, вскоре закостенеть.Здесь анархисты напоминают нам о многих инструментах и ​​методах, которые можно использовать для внедрения таких видов подотчетности, открытости и гибкости, которые могут помочь предотвратить клерикализацию. Но даже это также требует сочетания бдительности, смелости, чтобы осудить клерикализацию, и решимости оставаться верным основному духу. Другими словами, чтобы защититься от клерикализации, возможно, нужно надеть тот упрямый дух, который олицетворяет Толстой в его антиклерикализме, и применить его ко всем институтам, религиозным или светским.

Теология не начинается и не заканчивается 13-м стихом Послания к Римлянам

В пасхальное воскресенье я присоединился к ветке Facebook, где обсуждалась роль правительства и Римлянам 13. Был озвучен ряд моментов об отношении христиан к правительству, включая цитаты Льва Толстого, и главной темой была идея христианского анархизма. Когда это происходит, конечно же, к столу неизменно обращаются к Римлянам 13. Однако мне кажется, что это не лучшая отправная точка для обсуждения этатизма в Библии.

Послание к Римлянам 13 — не кратчайший путь к тому, чтобы быть правым в отношении правительства. Людям нравятся звуковые байты, быстрые способы реагирования на сценарии — и именно так большинство христиан пытаются относиться к 13-м римлянам. Однако вы абсолютно не можете разглядеть все, что Библия говорит о состоянии в 13-м Послании к римлянам. Звучит хорошо, но это не сработает.

Основная проблема, с которой мы сталкиваемся в Послании к Римлянам 13, — это определение «подчинения». Иногда это слово сложно понять. Например, Павел говорит в Послании к Ефесянам, что мы должны «подчиняться друг другу из благоговения перед Христом.Затем он говорит: «Жены подчиняются вашим мужьям». Иакова 4: 7 призывает нас «Покориться [себя] Богу». Очевидно, мы не верим, что «покорность» в этих стихах означает то же самое, что и Послание к Римлянам 13. Действительно, мы постоянно видим великих мужчин и женщин Библии — Иисуса, Павла, Петра, Даниила, Седраха, Мисаха, Авденего, Давида, Илия, Елисей — бросая вызов государству.

Понимание подчинения в контексте библейского богословия государства — вот что важно. Таким образом, то, что Библия говорит о государстве, его природе, происхождении, судьбе и отношении к Богу, предшествует пониманию того, что означает подчинение.

Войдите в Бытие, 1 Царств, Евангелия и Откровение. Я быстро сделаю обзор некоторых ключевых моментов из этих выборок, хотя каждое из них может быть дополнительным исследованием само по себе, и есть гораздо больше, чтобы изучить, чем только эти четыре.

Экспонат A: Вавилонская башня (Быт. 11) — это «история происхождения» государства. Здесь мы узнаем, что государство организовано как противостояние Богу. Государство мятежно и идолопоклонно и желает стать / заменить Бога.

Пример B: 1 Царств 8 — это случай, когда Израиль просит царя (т.э., организованная монархия / примитивное «государство»). Бог говорит через Самуила и сообщает ему, что собирается делать это правительство … а остальную часть истории вы знаете. Помимо «лет славы» Давида и Соломона, Израиль был полной катастрофой.

Приложение C: Евангелия, особенно от Матфея, очень ясно показывают, что Царство Божье — это не что иное, как земное царство (читай: государство), и что Царство Божье постоянно конфликтует с царствами земли.

Приложение D: Символы Откровения, если мы хотим придать им какое-либо глобальное значение в физическом мире, должны сначала интерпретироваться в свете Римской Империи, находящейся в конфликте с грядущим Царством Божьим.Поскольку во время написания Откровения действительно не было никаких других значимых состояний, которые следовало бы рассматривать, наше расширение символов до настоящего значения может и должно включать настоящие состояния, безымянные, но в принципе существующие. Мы понимаем, что судьба государства — разрушение.

Теперь мы можем вернуться к Римлянам 13 и задаться вопросом, что влечет за собой правильный ответ «подчинение» для сущности, которая есть:

1. мятежные и идолопоклоннические
2. жестокое обращение с людьми
3. постоянно противостоит настоящему Королю и настоящему Королевству
4. предназначено к уничтожению

Ответ должен заключаться в том, что подчинение силе принуждения государства является прежде всего пруденциальным .Не будь глупцом, не ставь под угрозу церковь или свою семью, не разрушай свое свидетельство миру. Однако и вам не нужно соглашаться на статус-кво. Я написал об этом более подробно в своем толковании Римлянам 13: 1-7.

По словам многих основателей Америки, «восстание против тиранов есть послушание Богу». Но для этого нам даже не нужно брать в руки меч. Легитимность государства зиждется на молчаливом согласии народа (Этьен де ла Боэти), и поэтому наше самое большое оружие состоит в том, чтобы обновить наши собственные умы, а затем, в свою очередь, помочь обновить другие (Хайек а-ля св.Павел). Наша цель — отвратить умы людей от государства и вернуться к Царю царей.

Петр Великий России —

(1672-1725)

Император России

1682-1725

Также известен как :

Петр Алексеевич .

Сын: Алексей России и Наталья Нарышкина.

Муж:
1.Евдокия Лопухина, императрица России (1669-1731), март 1689, див 1698, она же Евдокия Лопухина, Евдокия Федоровна Лопухина, дочь Федора Абрамовича Лопухина и Устинии Богдановны Ртищевой.

2. Марфа Скавронская, мар 1707/1712.

Русский гарем — «Петровская компания».

«Страсть Петра к Анне Монс была неистовой и длилась долго; но это отнюдь не исключало других безнравственных поступков. В 1703 или 1704 году в Преображенском дворце, как в свите царевны Натальи, было несколько человек. барышни, принадлежащие, как и другие немецкие слободы, к «нашей компании», живущие в дружеских отношениях и близких отношениях как друг с другом, с Меншиковым, ныне заведующим царским двором, так и с самим царем.Были две сестры Меньшикова, Мария и Анна Даниловна; две сестры Дарья и Варвара Михайловна Арсеньевы; Анисия Сир. Толстой; и Екатерина Васильевская (впоследствии Михайлов), чья связь с Петром не могла начаться позже февраля 1704 года нашей эры »(Патриарх и Царь, Том 6: 1057)

Петр Великий любил женский пол.

« Один из Петра. современники очень четко изображали отношение царя к женщинам, отмечая, что «Его Высочество любил женский пол», но передавали слова царя: «Забыть службу ради женщины непростительно.Даже после женитьбы на Екатерине Петр не считал себя обязанным сохранять супружескую верность, и у него было много любовников. Екатерина не только не протестовала, но и сама представила ему «любовниц» (видимо, женщин, которых она не воспринимала как соперниц). Однако, когда она сама предала своего мужа, она была спасена только потому, что, не зная, Петр недавно короновал ее; если бы он обнародовал ее поведение, он стал бы посмешищем для Европы.»(Императоры и императрицы России)

Внешний вид и личные качества Петра.
» Современники оставили множество портретов Петра в разное время его жизни. Вот, пожалуй, одно из наиболее полных описаний его внешнего вида: «Царь Петр Алексеевич был большого роста, худее, чем толстый. У него были мысли, короткие темно-каштановые волосы и большие черные глаза с длинными ресницами. Его рот был хорошо сформирован, за исключением нижней губы. Его лицо было красивым, на первый взгляд внушающим уважение.При его большом росте ноги мне показались очень тонкими. Его голова часто судорожно дергалась вправо. Питер был на голову выше всех окружающих (2 м 4 см или 6 футов 8 дюймов) и обладал большой физической силой. Его естественное телосложение дало ему отличное здоровье, но со временем пьянство и нерегулярный образ жизни ослабили его, и когда Северная война подошла к концу, он стал часто болеть; он прошел курс лечения водой и взял с собой свою аптеку ». (Императоры и императрицы России)

Отличительные черты его характера.
«Отличительными чертами его характера были его любовь к работе, его замечательная работоспособность, его любопытство, его сила цели и абсолютная скромность в личной жизни. Петр жил как солдат и чернорабочий; он служил в армии , постепенно повышаясь по служебной лестнице как сухопутных, так и морских сил по мере накопления опыта; он работал капитаном корабля, получая зарплату, достаточную только для покрытия его личных расходов. Он жил в простых домах и не любил роскошные квартиры; когда он назначал В своих резиденциях в иностранных столицах он всегда выбирал самые скромные комнаты, предназначенные для его слуг.Приемы обычно происходили во дворцах его ближайших соратников (Меньшикова и других), поэтому он требовал, чтобы они жили на широкую ногу. Диета Питера была адекватной, но простой. Он мало спал и встал рано, в пять часов утра; к шести он был по своим делам — к своему зданию, на верфи, в Сенат или в Адмиралтейство. Он любил физический труд и гордился своими мозолистыми руками. В час дня (иногда и раньше) он обедал квашеной капустой, гречневой крупой, жареным мясом с соусами и специями, солеными огурцами, соленым мясом или ветчиной.Не любил кулак и сладости. Перед обедом он пил водку, а во второй половине дня мог пить пиво и вино. Он любил фрукты и черный хлеб ». (Императоры и императрицы России)

Его возлюбленными были:

Российский государственный деятель

Также известный как :
родился Александр Данилович Меншиков

Князь Российской Империи
Князь Священная Римская империя
1-й герцог Ингрии (Ижора)
1-й герцог Козель
Генерал-губернатор Ингрии
Генералиссимус 1727
Адмирал 1726
Фельдмаршал 1709
Генерал-губернатор Св.Санкт-Петербург 1702
Член Верховного тайного совета 1726
Президент Военного колледжа 1717
Правящий член Сената 1711
Член Королевского общества 1714.

Муж: Дарья Михайловна Арсеньева.

Внешний вид и личность .

«Великий князь Меньшиков, могущественный сатрап империи, Герценкинд (дитя сердца), человек, которого после Екатерины он любил больше всего, единственный человек, который мог абсолютно« говорить за царя », ставший фельдмаршалом. , Первый сенатор, «Светлость» и князь России, а также князь Священной Римской империи! На самом известном портрете Меншикова изображен человек с высоким куполом лба, умными сине-зелеными глазами, сильным нос и тонкие, как карандаш, коричневые усы.Его улыбка такая же загадочная, как у Моны Лизы. Сначала он кажется мягким и открытым и приятным; на второй взгляд кажется круче, отстранённее. Если рассматривать рот и глаза, улыбка и общий вид становятся решительно расчетливыми и неприятными. Меньшиков одет как прозападный «почти суверенный властитель», как его называл Пушкин. Он носит вьющийся белый парик, как вельможа Людовика XIV; бронированный нагрудник покрыт белой лентой с позолотой с золотыми кистями. На шее у него красный шелковый шарф, а на груди широкая синяя лента ордена Св.Андрей. Звезда ордена вместе со звездами Польского ордена Белого Орла и другого ордена прикреплены к мантии. Глядя на эту картину, можно сказать, что перед нами чрезвычайно умный, невероятно могущественный, беспощадный человек »(Петр Великий: Его жизнь и мир: 367)». . . Александр Меньшиков … был сыном конюха и начинал жизнь уличным торговцем, но в 1706 году стал князем Священной Римской империи и фельдмаршалом при Петре Великом … Меншиков начал свою карьеру как разносчик кондитерских изделий на улицах Москвы в 1690-е гг.. . . »(Россия перед« светлым будущим »: 130) Личный характер и качества :« Несмотря на то, что он стал принцем Священной Римской империи, герцогом Ижорским и получил огромные земельные владения по всей России и Восточной Европе, Меншиков был печально известен. за его ненасытную алчность. Под разными предлогами он конфисковал земли и растратил деньги с государственных проектов — его состояние состояло из 90 тысяч крепостных, шести городов и более тонны столовых приборов из золота. Он построил резиденцию за пределами Св.Санкт-Петербург, который был зеркалом самого Петра, единственного человека в России богаче Меншикова. . . . «(Россия)

Это дружба или что-то еще? Дружба. В записях Преображенской канцелярии (где пытали преступников) сохранились слухи, что Петр и Меньшиков «жили во грехе».В частности, купец Гаврила Никитин был арестован в августе 1698 года за то, что в пьяном виде выпалил, что Петр уводит Меньшикова к себе в постель «как шлюху». . . . »(Петр Великий: Биография: 37)

Личное и семейное прошлое князя Меньшикова.
». . . Ученики Петра. . . были людьми необычайной энергии, достаточно просвещенными, чтобы полностью понимать реальные потребности своей страны, и хорошо понимающими, что мгновенное колебание с их стороны будет означать подрыв системы Петра и их собственную гибель.Главным среди них был Александр Данилович Меншиков, которого Петр буквально выдернул из сточной канавы, чтобы посадить (сесть?) Среди князей. В ранние годы Меньшиков занимался скромным промыслом странствующего пирожка на улицах Москвы, впоследствии поступив на службу к Франсуа Лефорту, раннему соратнику и наставнику молодого царя, в доме которого Петр впервые увидел живого молодого лакея и присвоил его. Ум, с ​​которым Александр Данилович понимал основные идеи царских реформ, и радостная живость, с которой он был готов порвать со всеми старорусскими привычками и обычаями, чтобы угодить своему господину, вскоре сделали его незаменимым для Петра, и отныне они стали неразлучны.Меншиков сопровождал царя за границу, работал вместе с ним на верфях Амстердама, изучал голландский и немецкий на его глазах и с одинаковым энтузиазмом погружался в многочисленные работы и чудовищные оргии самых требовательных мастеров. Почести и богатства были наложены на «маленького Алекса» «старым Петром», и в конце царского царствования Меншиков стал могущественным сатрапом этого монарха, князем Священной Римской империи, а также православной Российской империи, и, бесспорно, одним из них. самых богатых людей Европы.. . . »(Дочь Петра Великого: 2)

». . . Хотя Петр и Александр часто соревновались друг с другом, чтобы привлечь внимание ваших хорошеньких дочерей аристократов, историки еще во времена Петра задавались вопросом, были ли у Меншикова и царя романтические отношения. Один описал их отношения как «больше любви, чем дружбы». и эти двое часто дулись и дрались, иногда буквально, с несколькими рассказами о Петре, который бил Меньшикова, пока тот не истек кровью. Меньшиков был известен при дворе как единственный человек, который мог смягчить буйный нрав царя (часто вызванный алкоголем), и отношения между ними, похоже, никогда не ослабевали, вплоть до смерти Петра.»(Россия)

Другими любовниками Меньшикова были :
1. Наталья из России.
2. Екатерина I. из России.

«. . . Устав от первой жены Евдокии Лопухиной, Петр замуровал ее в монастыре под Старой Ладогой. Его вторая жена, Екатерина, крестьянского происхождения, до того как стать любовницей Петра, была любовницей одного из его самых влиятельных придворных, князя Александра Меншикова. . . Петр Меншиков, бывший любовник вдовы Петра, не собирался отказываться от власти, которой он обладал во время правления Петра, и понимал, что лучший способ сохранить ее — обеспечить престол своей бывшей любовнице, которая была возведена в статус императрицы. Петром в 1724 году.Таким образом, с его помощью и с помощью поддерживающих его гвардейских полков неграмотная бывшая служанка стала Екатериной I, полноправной императрицей России. Действуя в основном как номинальное лицо, она умерла в 1727 году после двухлетнего правления. . . . »(Екатерина Великая: Любовь, Секс и Власть)

Анна Монс (1672-1714)

Любовник в 1692–1670.

Также известна как :

Анна-Маргрета фон Монсон

Дочь: Иоганна Георга Монса, немецкого торговца вином.

1691: первая встреча Анны с царем Петром.

«… Вскоре взгляд Питера упал на одну из этих молодых женщин. Это была немецкая девушка с волосами цвета льна по имени Анна Монс, дочь вестфальского торговца вином. Ее репутация была испорчена; она уже была покорена. Александр Гордон, сын генерала, охарактеризовал ее как «чрезвычайно красивую», и когда Петр проявил интерес к ее светлым волосам, смелому смеху и сверкающим глазам, Лефорт с готовностью уступил свое завоевание царю.Непринужденная красота была именно тем, чего хотел Питер «. Она могла сравниться с ним выпить и пошутить. Анна Монс стала его любовницей». (Петр Великий) «… В октябре 1691 года Петр посетил вечеринку в Загородном квартале в доме трактирщика Иоганна Георга Монса, где, вероятно, он впервые встретил свою будущую любовницу Анну, дочь Иоганна …» (Петр Великий: Биография: 30) «… Через два года после свадьбы [Евдокии Лопухиной] Петр нашел более интересную женскую компанию в лице Анны Монс, красивой и умной дочери иностранного винодела. купец Немецкого квартала Москвы.. . . »(Женщины в истории России: 127)

Влияние романа на супруга, семью и общество.

». . . Датский коммерческий агент Георг Грунд рассказывает интересную историю, не найденную ни в одном другом источнике, о пылающем скандале, который разгорелся после того, как Питер попытался умилостивить свою жену подарками в виде безделушек, купленных у торговцев в Иностранном квартале, после того, как он только что ночевал. там со своей любовницей Анной Монс. Евдокия швырнула их на пол и топтала, проклиная «эту немецкую шлюху».После этого Петр поклялся больше не иметь ничего общего со своей женой. Вернувшись в Москву в августе 1698 г. (когда он сразу посетил Анну), Петр пытался уговорить Евдокию уйти в отставку добровольно, но «благочестивая царица», как оказалось, имела собственное желание. Она отказалась, и ее бесцеремонно отправили в Покровский женский монастырь в Суздале, где она жила под вооруженной охраной. В мае 1699 г. Петр послал своего агента в Суздаль для наблюдения за церемонией, на которой Евдокия была вынуждена принять чадру под именем Елены.Этот ритуал был настолько тайным и нерегулярным, что вскоре после этого Евдокия отказалась от монашеской привычки и вернулась к светской жизни, развлекая посетителей, путешествуя по округе в каком-то стиле и принимая в качестве любовников молодого армейского офицера. . . . »(Петр Великий: Биография: 56)

Польза от дела для Анны .

« За смехом Анны было мало смысла, и ее любовь к Петру сильно стимулировалась ее честолюбием. Она использовала свою милость, чтобы добиться от него благосклонности, и Питер осыпал ее драгоценностями, загородным дворцом и имением.Ослепленный протоколом, он появился с ней в компании русских бояр и иностранных дипломатов. Естественно, Анна стала надеяться на большее. Она знала, что Петр не выносит вид своей жены, и со временем поверила, что однажды она сможет заменить царицу на троне. Питер подумал об этом, но не видел необходимости в браке. Связи было достаточно; а так оно и было двенадцать лет. «(Петр Великий)

Конец дела и последствия.

«. . . Кайзерлинг сообщил, что получил «самое полное удовлетворение», женился в 1711 году на мисс Монс и умер во время своего свадебного путешествия в Пруссию.За исключением только что рассказанного инцидента, Анна Монс исчезает из жизни Петра после 1704 года и, готовясь ко второму браку — на этот раз со шведским капитаном, военнопленным — умерла в заграничном пригороде Москвы. в 1714 г. »(Петр Великий, Император России: 330)

Другой любовник Анны Монс :

Франц Лефорт (1655-1699).

Советник, военный командующий, дипломат и доверенное лицо царя Петра Великого

Генерал-адмирал ВМФ России
Генерал-майор 1639

а.к.а. Первый русский адмирал.

Сын: Жак Лефор, швейцарский купец.

Внешний вид и личные качества Лефорта: «… Франц был высоким, красивым и физически сильным юношей, и в его характере сочетались острый ум с примесью храбрости и рвения. Он был вооружен теми качествами, которые Лефорт оставил для Голландию в 1674 году, чтобы осуществить свою мечту служить в армии, получить известность и увидеть мир … » (Иностранцы в России: Франц Лефорт @Russiapedia)

Авдотья Чернышева
(1693-1747)

2 Ловер.

Русский аристократ.

Фрейлина Императрицы Российской Анны в 1730 г.

Также известна как :
Авдотья Ржевская
Авдотья Ивановна Чернышева.

Дочь: князь Иван Иванович Рзиевский и Дарья Гавриловна.

Жена: князя Григория Петровича Чернышева (1672–1745), сенатора и губернатора Москвы, март 1710.

«Отношения с Петром продолжались с 1708 по 1725 год. ее соперница Мэри Гамильтон (фрейлина).Ходят слухи, что Петр умер от сифилиса после заражения Чернышевой, но ничто не указывает на то, что она сама заболела. Она была фрейлиной императрицы Анны Российской в ​​1730–1745 гг. »(Википедия)
4) Эльжбета Сенявская (1669-1729)
Польская знатная дама и покровительница искусств

Также известна как :
Эльжбета Елена Любомирская
Эльжбета Елена Сенявская
Принцесса-маршал Елизавета Любомирская
Дочь князя Станислава Гераклиуша Любомирского, двора и главнокомандующего Зофией Опалинской.

Польский аристократ и военачальник
Великий гетман Короны
женился в 1687 году. (хозяйка старых бочек) и унаследовала немалую долю огромного состояния своей матери. «Аспазия», как в шутку называл ее король, стремилась стать политическим оракулом «Семьи».«У нее был сильный характер и значительные способности, но ее крайняя мстительность всегда превосходила ее суждения. Таким образом, вместо того, чтобы сохранять «Семью» единой и, следовательно, грозной, как прежде, она в конце концов полностью разрушила ее, отчуждая и своего мужа, и своего брата от своего двоюродного брата, короля, которого она ненавидела. Однако, поскольку у короля было гораздо более здравое суждение и гораздо более ясный ум, что любой из его родственников, кроме ее собственного брата, примаса, последствия решительного противодействия принцессе Елизавете всему, что он делал или собирался сделать, были для него самыми катастрофическими. она сама, ее семья и ее страна.(: 98-99)

Другими любовниками принцессы Эльжбеты были :

1) Александр Бенедикт Собеский.
Польский принц, аристократ, дипломат, писатель и ученый

2) Ференц II Ракоци Трансильванский (1676-1735) I62 3) Пётр 3).
«И все же в этой странной толпе появляется еще более неожиданная фигура — целомудренный и уважаемый друг. Да, даже этот нежный цветок расцвел в болотистой топи! Женщина, сыгравшая эту роль, была самым соблазнительным из всех человеческих существ. — родившаяся поляк — славянка по рождению, латынь по образованию. Я уже описал, как Петр проводил долгие часы в Яворовских садах в компании Елизаветы Сенявской. Они вместе строили лодку, гребли на ней. вода, и говорили бесконечно.. . »(Петр Великий: 254)

4) Станислав Ян Яблоновский.
« … Отношения между Эльжбетой и ее мужем, возникшие с начала 1687 года в конфликтах и ​​напряжениях финансового характера. Эльжбета защищала свое имущество и доходы от вмешательства мужа; она хотела быть финансово независимой … Она вступала в скандальные связи сначала с Яном Станиславом Яблоновским, сыном Великого Гетмана, а затем с князем Александром Собеским, сыном короля.. . . »(Женщины в раннем современном польском обществе, на европейском фоне: 25)

5) Мария Кантемир (1700-1754)

Любовница в 1720- 1725.

Румынская аристократка и королевская любовница

Придворная невеста принцессы Натальи 1728
Придворная невеста императрицы Анны Ивановны 1730.
, она же Мария Кантемир.

Дочь: принца Димитрия Кантемира и Кассандры Кантакузене.

«К 1722 году молдавский господар достиг вершины своего влияния в России. Забеременела его дочь Мария, которая была любовницей царя, было большим подспорьем для Кантемира. Об этом сообщил посол Франции в России Жак де Кампредон. Людовик XV, императрица Екатерина … боится склонности царя к дочери молдавского князя. Отец умен. Если она [дочь Кантемира] родит сына, царь по настоянию молдавского князя может отказаться его жена, чтобы жениться на этой любимой любовнице, которая могла бы дать ему наследника престола мужского пола.Этот страх не беспочвенен. . . Мне самому приходилось наблюдать влияние, которым пользуется молдавский князь на царя ». . . . В самый разгар кампании тревожные известия пришли из Астрахани, где осталось царское окружение. Мария Кантемир родила мертворожденного ребенка. Петр был глубоко разочарован, и вся семья Кантемиров попала в опалу. Что еще хуже, Дмитрия Кантемира поразила внезапная болезнь. Под влиянием обстоятельств он решил оставить армию, чтобы поправиться в своем имении в Украине.Он умер там 21 августа 1723 г. »(Власть в Восточной Европе: 192)
6) Мария Андреевна Румянцева (1699-1788)
Русский придворный и королевская любовница

Придворная невеста императрицы Елизаветы

Также известна как :

Мария Андреевна Румяцева

Мария Андреевна Румянцева

Мария Матвеева

Мария Матвеева

Мария Андреевна
Матвеев Посол России: Мария Андреевна 9062 Дочь России , & Анна Степановна Аничкова

Жена: Александра Ивановича Румяцева женился в 1720 году.

Свободно говорит по-французски, искусная танцовщица, красивая и живая, она привлекла внимание Петра I. Петр сильно ревновал, по сообщениям, угрожал ей телесными наказаниями, если у нее будет другой любовник, поставил ее на первое место среди своих любовниц и, как говорят, любил ей до самой его смерти. Она вышла замуж 10 июля 1720 года за Александра Румянцева, и пара получила ценные подарки от монарха. В 1725 году ее муж был в Константинополе, а затем у персидской границы до размежевания, но Мария осталась в Москве и родила четвертого ребенка, сына, которого крестили в честь царя Петра Александровича.Великий князь Николай Михайлович сообщил, что отцом мальчика был не ее супруг, а сам царь Петр »(Википедия)
7) Мария Гамильтон (1684-1719)

Любовник в 1715 г.?
Фрейлина Екатерины I в России 1713 г.

Также известна как s:

Мария Даниловна Гаментова (у русских).

Дочь: Уильям Гамильтон и Евдокия Григорьевна Гамильтон.

Жена: Артемона Сергеевича Матвеева (ум. 1682) «Летописцы К этому времени Питер не мог не заметить молодую и красивую Мэри и «увидел в ней некоторые черты, которые вызвали в нем похоть.«Другими словами, Мария стала любовницей Петра — тогда сказать« нет »царю было вряд ли выходом» (Russia Beyond) «Одна из членов клана, Евдокия Григорьевна Гамильтон, была женой знаменитого Артемона Сергеевича Матвеева, и Воспитатель царицы Натальи Нарышкиной. Матвеев был убит в мае 1682 г. мятежными мушкетерами (стрельцами) из-за его верности наследнику, будущему Петру Великому. Итак, с вознесением Петра звезда Гамильтона начала расти. Некоторые из них, как Мария Даниловна, сделали карьеру при дворе.Екатерина Алексеевна (впоследствии Екатерина I), тогда еще незамужняя жена царя, уже подарившая ему до сих пор непризнанных дочерей, приняла Марию в свой номер, сделав ее фрейлиной. Обе женщины разделяли любовь к роскоши, страсть к одежде и новейшей французской моде, и обе привлекли внимание опытного Петра ». (Questia)
« Мэри Гамильтон была шотландской фрейлиной русской императрицы Екатерины I. Она была членом шотландской семьи Гамильтонов, которая эмигрировала в Россию где-то в шестнадцатом веке, во время правления Ивана Грозного.Считается, что она была дочерью некоего Уильяма Гамильтона. Мария стала фрейлиной Екатерины I в 1713 году, и благодаря своей красоте и любовной жизни она привлекла к себе большое внимание русского царского двора, и вскоре она стала любовницей Петра Великого. Но царь был не единственным ее любовником, у нее был роман с Иваном Михайловичем Орловым, адъютантом царя Петра. Однако у Орлова была другая любовница, и, когда Мэри узнала об этом, она попыталась вернуть его, отдав Орлову подарки, которые она украла у Екатерины.«(Шотландские кланы)

» Осенью 1718 года Петр начал расследование в отношении одной из фрейлин Екатерины, которая была его бывшей любовницей: Мэри Гамильтон, потомка шотландских роялистов. «Сильно увлеченная галантностью», она трижды успела забеременеть от своего любовника Ивана Орлова, одного из адъютантов Петра, который, срочно вызванный царем, был так напуган, что упал на колени и случайно выпалил признание в своем деле с Мэри — и хо, она выкидывала трех младенцев.В пышном туре придворной распущенности ее любовник тоже спал с любовницей Петра Авдотией Ржевской. Мэри пыталась вернуть Орлова, украв украшения Екатерины и отдав их ему. Опасаясь, что ее неверность царю будет разоблачена и ее тоже будут пытать, Авдотья обвинила Марию в том, что Екатерина осветляла ее кожу пчелиным воском. В этом костре любовниц Екатерина яростно обыскала комнату Марии и нашла ее драгоценности, а Петр вспомнил, что возле дворца был найден мертвый младенец.Гамильтон был арестован, подвергнут пыткам на глазах у Питера и признался в убийстве трех младенцев. Питер приговорил ее к смерти. Две царицы, Екатерина и Прасковья, просили пощады. Он отказался «быть ни Саулом, ни Ахавом, ни нарушить божественный закон чрезмерной добротой». 14 марта 1719 года Мария великолепно появилась на эшафоте в белом шелковом платье с черными лентами, но она ожидала прощения, особенно когда Петр взошел на виселицу. Он поцеловал ее, но затем тихо сказал: «Я не могу нарушить закон, чтобы спасти вашу жизнь.Мужественно переноси наказание и обращайся к Богу со своими молитвами с сердцем, полным веры ». Она упала в обморок, и он кивнул палачу, который опустил свой меч. Питер поднял красивую голову и начал лекцию толпе по анатомии, указывая на разрезанные позвонки, открытую трахею и мокрые артерии, прежде чем поцеловать окровавленные губы и уронить голову. Он перекрестился и зашагал прочь. Питер, знаток обезглавливания, который счел столь любопытным обезглавливание своих мушкетеров, забальзамировал голову и поместил ее в свой кабинет раритетов, где английский посетитель, осматривая ее «в хрустальном сосуде», заметил, что «лицо — самое красивое. мои глаза когда-либо видели.’»(Романовы: 1613-1918: 127)

Другим возлюбленным Мэри Гамильтон был :

Иван Михайлович Орлов.

« После того, как дела с Петром почти закончились, Мария влюбилась в его адъютанта Ивана. Орлова, но их отношения с самого начала были обречены. Он злоупотреблял алкоголем и часто бил ее. Как позже призналась Мария, она начала «воровать у Ее Величества Императрицы разные вещи и золотые монеты», чтобы подарить Орлову »(Russia Beyond)« За эти годы Мария забеременела по крайней мере трижды, и у нее было два. аборты — один в 1715 году, по-видимому, из-за употребления лекарства от запора.Однако два года спустя, в 1717 году, она действительно родила тайно, но потом убила ребенка, утопив его. В том же году ее любовник Орлов был допрошен по поводу пропавших без вести документов, и во время допроса он признался в романе с Мэри и утверждал, что она сделала аборт ». (Scot Clans)
8) Варвара Арсеньева.

9) Екатерина I. Россия.
Любовник в 1703.

, она же Екатерина Скавронская, Екатерина Алексеевна.

«В 1703 году Петр связался с Мартой, женщиной из Ливландии, захваченной после штурма Мариенбурга любовницей фельдмаршала Б. .П. Шереметев, который уступил ее Меншикову, а тот, в свою очередь, отдал ее Петру. Марта, известная после крещения [в Православие] как Екатерина Алексеевна (Екатерина), завоевала сердце Петра и стала для него незаменимой. Хотя у них было одиннадцать детей, выжили только две дочери, Анна и Елизавета. (Анна была выдана замуж за герцога Голштинского, а ее сын, внук Петра, стал императором как Петр III, Елизавета узурпировала престол в 1741 году с помощью гвардии). В 1711 году, перед походом на Прут, Петр публично объявил, что Екатерина его жена, а в 1712 году они поженились в церкви.«(Императоры и императрицы России)

» Екатерина, которую Петр, очевидно, намеревался стать его преемницей (иначе зачем бы он ее короновал?), Оказалась в романтических отношениях со своим камергером Уильямом Монсом, младшим братом Анны. Монс. Петр, несомненно, счел это серьезным ударом, хотя сам он не сохранил верности во время брака, он не мог простить измену своей жены, тем более, что она была недавно коронована. Монс был казнен за взятку в 1724 году, при решении проблемы таким образом имя Екатерины не упоминалось.К тому времени Петр уже был тяжело болен и 28 января 1725 года умер в агонии от уремии, не сумев назвать своего наследника (мужчину или женщину). Его последнее «завещание», опубликованное позже, было подделкой ». (Императоры и императрицы России)
« Когда Петр встретил Екатерину осенью 1703 года, она была членом семьи Меншикова со статусом, который … должно быть, ему было ясно. Она была достаточно важной, чтобы иметь доступ к царю и говорить с ним, хотя ему был тридцать один, а ей всего девятнадцать, и Петр восхищался ею.. . . »(Петр Великий: Его жизнь и мир: 373)
Шаги к упорядочиванию отношений странной пары.
Екатерина Сковронская, хотя и грубая и невежественная, была необычайно проницательной и рассудительной женщиной, с великолепным телосложением, невозмутимым добром. — вспыльчивость и абсолютное безразличие к невзгодам бродячей жизни, как раз такая жена для грубого и готового странствующего русского солдата, как «Петр Бомбардир». Ее моральное влияние на него было необычайным, она была единственным человеком, у которого хватило умения и мужества успокоить его в припадках маниакальной ярости, которым он всегда подвергался.Первым шагом к урегулированию отношений этой странной пары стало принятие Марфы в Православную Церковь, когда ее переименовали в Екатерину Алексеевну. В 1710 году она получила титул Государинья, присваиваемый только суверенным принцессам, а в 1711 году она была публично выдана замуж за Петра. Всего она родила ему одиннадцать детей, из которых Анна, родившаяся в 1706 году, и Елизавета, родившаяся в 1709 году, пережили ее ». (Славянская Европа: 330)
любовник жены Петра Великого .
Степан Глебов (ум.1718 г.).

«После распада их брака Петр решил избавиться от Евдокии. Он сослал ее в Покровский монастырь в Суздале 23 сентября 1698 года. На следующий год он отправил Семена Язкова в монастырь, чтобы сообщить Евдокии, что она должна была присоединиться к сестре Елены. В 1709 году бывшая жена Петра завела девятилетний роман с капитаном Степаном Глебовым. Об этом стало известно в 1718 году, когда царь расследовал бегство за границу их сына, цесаревича Алексея.Оба были сурово наказаны. Степан Глебов был посажен на кол, а Евдокия была замучена и переведена в Успенский женский монастырь в Старой Ладоге ». (Царская Россия)

« … После восемнадцати лет в женском монастыре Евдокия, старше сорока лет .. Выдержав несколько русских зим в спартанской монастырской келье, влюбился в армейского капитана по имени Степан Глебов. Он сжалился над ней и принес ей шубы, чтобы в ее камере было немного теплее. Евдокия … стала любовницей Глебова. Они не пытались скрыть свой роман в монастыре, и Евдокия подкупила других монахинь, чтобы они скупились, пока они совокуплялись в ее келье.Глебов считал, что переспать с экс-царицей … нисколько не повредит его карьерным перспективам. Он не мог ошибиться более ужасно. Петр Великий слышал об этой интрижке … Он объявил, что … она никогда не разводилась с женой, и поэтому ее парень виновен в прелюбодеянии … На следующий день ровно в 15:00 деревянный кол вогнали Глебову в прямую кишку. Он продержался в агонии до вечера следующего дня. Евдокию … приказали на несколько месяцев отстегнуть от других монахинь, а затем отправить в еще более отдаленный монастырь.»(Царский Вавилон: 22)
» В 1710 году у нее завязался роман с майором Степаном Глебовым, который был на время приставлен в Суздаль. Позже власти перехватили любовные письма Дуни, полные пламенной страсти и меланхолии, свидетельствующие о ее энергичном, пылком, живом и чутком характере … Роман длился недолго: Глебов уехал из Суздаля и забыл Дуню. Однако в 1718 году, когда Петр узнал об этой тайной любви, он жестоко их наказал: после мучительных пыток по царскому указу Глебов был посажен на кол.Бывшую царицу перевели в монастырскую келью в Ладоге, городке у Ладожского озера »(Пять императриц: 14)« В 1697 году, незадолго до своего европейского турне, Петр попросил своих родственников Нарышкиных уговорить Евдокию войти в монастырь, от которого она отказалась. Однако вскоре после того, как Петр вернулся из своего европейского турне в 1698 году, он решил разорвать свой несчастливый брак, развестись с Евдокией и заставив ее войти в Покровский монастырь Суздаля. Евдокия, вошедшая в монастырь, сумела пожить там мирянином и даже найти любовницу по имени Степан Глебов, которую расстреляли в четверть, когда царь узнал о родстве.Евдокия, ее сын и наследник царевич Алексий Петрович вскоре стали центром оппозиции петровским реформам, вокруг которых сплотились недовольные церковные чиновники. Царь Петр вскоре жестоко подавляет это сопротивление, предает суду своего сына и бывшую жену, казнит всех поддерживающих их епископов и переводит Евдокию в другой Ладожский монастырь. Цесаревич Алексей Петрович подозревался в заговоре с целью свержения отца, признался в пытках, был осужден и приговорен к казни.Но Петр не решался санкционировать его казнь, и царевич умер в тюрьме, вероятно, от травм, полученных во время его пыток ». (Internet Stones)

Лев Толстой — Цитата Сыщика

Федор Достоевский? Лев Толстой? Мэри Моррис? Джон Гарднер? Дэвид Лонг? Эрнест Хемингуэй? Дипак Чопра?

Уважаемый исследователь цитаты: Федору Достоевскому, Льву Толстому, Джону Гарднеру и другим приписывается провокационное замечание по поводу историй:

Во всей литературе всего два сюжета:
1) Человек отправляется в путешествие.
2) В город приходит незнакомец.

Готовы ли вы следовать сюжету номер один и отправиться в путешествие, чтобы выяснить происхождение этой пословицы?

Цитата Исследователь: Писатель и педагог Джон Гарднер трагически погиб в возрасте 49 лет в автокатастрофе в 1982 году. Его влиятельная опекунская работа «Искусство фантастики: заметки о творчестве для молодых писателей» была выпущена посмертно в 1984 году. Гарднер включал упражнения «За развитие техники», а следующие заняли пятое место.Жирный шрифт добавлен в отрывки:

Напишите начало романа, используя авторско-всеведущий голос, проясняя авторское всеведение, углубляясь в мысли одного или нескольких персонажей после установления голоса. В качестве подопытного используйте либо поездку, либо прибытие незнакомца (некоторое нарушение порядка — обычное начало романа).

Вышеупомянутое упражнение не утверждало, что две упомянутые возможности исчерпали все варианты сюжета. К тому же в заявлении говорилось только о начале романа.Тем не менее, эти слова были самыми ранними относящимися к делу опубликованными доказательствами, известными для QI .

В сентябре 1986 года «Coda: Poets & Writers Newsletter» опубликовала статью писателя Дэвида Лонга под названием «Заметки судьи конкурса». Приведенный ниже отрывок включает первую артикуляцию, относящуюся к QI эксцентрического утверждения, которое свело все сюжеты к двум архетипам:

Джон Гарднер однажды заметил, что есть только два сюжета: незнакомец едет в город, а человек отправляется в путешествие. Думаю, он прав: нового сюжета не бывает, и я не ожидаю найти его в стопке рукописей. Но я действительно жажду оригинального рассказа — повторения одной из наших общих историй, наполненной новыми подробностями.

Формулировка, использованная для выражения утверждения, значительно изменилась, предполагая, что более поздние пропагандисты не ссылались на фиксированный текстовый источник.

Цитата в 1998 году утверждала, что Гарднер сделал замечание, подобное расследуемому примерно в 1978 году во время «Конференции писателей о хлебе».Тем не менее, воспоминания о событиях двадцатилетней давности часто податливы. Подробности представлены ниже.

Вот дополнительные избранные цитаты в хронологическом порядке.

Продолжить чтение Есть только два сюжета: (1) Человек отправляется в путешествие (2) Незнакомец приходит в город

Лев Толстой — Рид — Институт Хэмптона

Чейз Падусняк

На фото: «Дороти Дэй с бездомным Христом» художницы Келли Латимор

«Анархия» — страшное слово для многих, в католиках мало используется. круги.Это кажется совершенно пугающим, будь то теологически или лично — похоже, что это угрожает давним традициям правосудия, не говоря уже о личном комфорте и статусе в значительной степени комфортного и ассимилированного католического населения Запада. Посмотрите, например, Католическую энциклопедию :

«Теория анархии противоречит всякому разуму. Не считая того факта, что она противоречит некоторым наиболее заветным инстинктам человечества, таким как, например, семейная жизнь и любовь. страны, очевидно, что общество без власти не могло стоять ни минуты.Люди, единственной целью которых было бы удовлетворить все свои наклонности, по сути находятся на уровне животного творения. Методы, которые они уже используют при разработке своих проектов, показывают, как животные инстинкты быстро утверждают себя ».

Резкие слова. Хотя энциклопедия является во многих смыслах полезным ресурсом, она была опубликована в 1907 году, а в некоторых местах Я могу сказать это, потому что, несмотря на это абсолютное отрицание, анархизм стал популярным среди многих католических мыслителей в девятнадцатом и двадцатом веках.Пт. Томас Хагерти, Питер Маурин, Дом Леонсе Кренье, Дороти Дэй, Эммануэль Мунье, Аммон Хеннаси, (возможно) Симона Вейль, о. Иван Ильич и о. На ум приходят все Дэн Берриган, и это не говоря уже об известных примерах из православия и протестантизма, таких как Николай Бердяев (вместе со Львом Толстым) и Жак Эллул. Тем не менее, неудивительно, что это слово продолжает пугать нас — какими бы мы ни были комфортными. В интересах прояснения, на самом деле демистификации, я хотел бы спросить: что такое анархизм? И почему он понравился такому количеству католиков?

Тогда обо всем по порядку: «анархизм» относится к большому количеству традиций с различными обязательствами.Для моих целей здесь центральное различие заключается между индивидуалистическими формами анархизма — а-ля Макс Штирнер, Бенджамином Такером и, я бы сказал, Мюрреем Ротбардом (поскольку его идеи вообще можно назвать словом) и коммунитарные формы, часто ассоциируемые с Пьером-Жозефом Прудоном, Михаилом Бакуниным и Петром Кропоткиным.

Первое выглядит как крайняя форма того, что большинство американцев назвали бы «либертарианством» (хотя часто с левым уклоном, то есть с большим интересом к освободительной силе анархизма, а не к сохранению или сокращению). существующих институтов).Дональд Роум, сторонник штирнерианского анархизма, определяет свои взгляды (и, следовательно, анархизм в более общем смысле) следующим образом:

«Анархисты считают, что цель общества — расширить выбор людей. Это аксиома, на которой основаны анархические аргументы. […]
Анархисты стремятся к максимально эффективному обществу, то есть к обществу, которое предоставляет людям максимально широкий диапазон индивидуальных выборов ».

Любые социальные отношения, в которых одна сторона доминирует над другой, используя угрозы (явные или подразумеваемые, реальные или мнимые), ограничивают выбор доминируемой стороны.Случайные, временные случаи принуждения могут быть неизбежны; но по мнению анархистов, установившиеся, институционализированные отношения принуждения ни в коем случае не являются неизбежными. Это социальная болезнь, которую каждый должен попытаться устранить.

Анархизм противостоит государству, армиям, рабству, системе заработной платы, системе землевладельцев, тюрьмам, монополистическому капитализму, олигополистическому капитализму, государственному капитализму, бюрократии, меритократии, теократии, революционным правительствам, патриархату, матриархату, монархии, олигархии, рэкету защиты. , запугивание со стороны гангстеров и любые другие формы принуждения.Другими словами, анархизм выступает против правления во всех его формах.

Обратите внимание, что это звучит как более радикальная форма американского либертарианства, полностью освобожденная сила для принятия человеческих решений с ограниченным интересом к социальности. Формулировка Рума явно исходит из левого крыла традиции (как, впрочем, и почти все формы анархизма, за возможным исключением анархо-капитализма Ротбарда). Короче говоря, цель — свобода человека от всех форм принуждения: государственного, институционального и социально-идеологического.

Другая традиция делает упор на взаимопомощь, построение сообщества и социальную организацию в отсутствие государства (здесь понимается в его особенно современном смысле, что-то всеобъемлющее и подчиненное, с, в результате технологического развития, почти глобальным. досягаемости — особенно с учетом надгосударственных организаций, таких как ЕС и ООН). Прудон, например, так сказал о своей мысли:

«Все мои экономические идеи, разработанные в течение двадцати пяти лет, можно резюмировать словами: агропромышленная федерация.Все мои политические идеи сводятся к одной и той же формуле: политическая федерация или децентрализация ».

В другой работе он немного длиннее:

« Власть, инструмент коллективной силы, созданный в обществе, чтобы служить посредником между капиталом и труд, неизбежно прикованный к капиталу и направленный против пролетариата. Никакая политическая реформа не может разрешить это противоречие, поскольку, по признанию самих политиков, такая реформа может закончиться только путем придания власти большей энергии и расширения, и пока она не свергнет иерархию и не распадет общество, власть не сможет атаковать прерогативы монополии.Таким образом, проблема для рабочего класса состоит не в том, чтобы захватить, а в том, чтобы победить и власть, и монополию, что означало бы вызвать из недр народа, из глубин труда более могущественную силу, более мощное действие

Уэйн Прайс обновляет понятие на сегодняшний день:

20 век.Маркс и Энгельс, по сути, преследовали одну и ту же цель. В безгосударственном, бесклассовом обществе коммунизма средства производства находились бы в общем владении (сообществе), работа выполнялась бы по социальным мотивам, а не ради заработной платы, а потребительские товары были бы доступны всем в соответствии с их потребностями. потребности ».

Это разделение является основным, хотя внутри него существуют различные полосы. Некоторые люди из категории коммун не обязательно думают, что конечной целью является коммунизм в том смысле, который задумывал Маркс; этих людей часто называют« мутуалистами ». , «но суть достаточно ясна: анархизм может иметь индивидуальный или коллективный характер.Первые стремятся к упразднению современного государства (и почти всех, если не всех институтов) во имя личной свободы, во имя личного освобождения. Другие стремятся к безгосударственному обществу, хотя само по себе имело бы взаимовыгодные и глубоко общинные формы социальной организации.

Чтобы пояснить, насколько различны эти разновидности, вот Макс Штирнер (индивидуалист-анархист) о Прудоне:

«Прудон, как и коммунисты, борется с эгоизмом.Следовательно, они являются продолжением и последовательным воплощением христианского принципа, принципа любви, жертвы ради чего-то общего, чего-то чуждого ».

Американцы, учитывая нашу историю и либертарианские тенденции, в целом более знакомы с Первый вид. И это позор, поскольку он оказал гораздо меньшее влияние на католических мыслителей.

Но почему социальный или коммунитарный анархизм оказал такое влияние на католицизм? Первым шагом в понимании этого феномена является признание развития христианства. Персонализм в ХХ веке.Часто ассоциируемый с Жаком Маритеном и даже Папой Иоанном Павлом II, персонализм делает особый упор на богатство индивидуального человеческого сознания, действительно индивидуального человеческого существования. Это сложный термин, определяемый по-разному, но для наших целей он лучше всего может быть определен с помощью Британской энциклопедии :

«Персонализм», философской школы, обычно идеалистической, которая утверждает, что реальное является личным, то есть, что основные черты личности — сознание, свободное самоопределение, направленность на достижение целей, самоидентификация во времени и сохраняемость ценностей — делают его образцом всей реальности.В теистической форме, которую он часто принимал, персонализм иногда становился специфически христианским, считая, что не просто личность, но высший индивидуальный пример личности — Иисус Христос — является образцом ».

Чтобы быть очень редуктивным, персонализм оказал влияние различные католические деятели, в том числе Морин, Мунье и Дей. Они стремились найти философию, которая отвергала бы как гипериндивидуалистические, так и атомистические взгляды либерализма, а также коллективизирующие тенденции марксистского коммунизма (я бы добавил сюда, что, например, Многие деятели начала и середины двадцатого века часто неправильно понимали весь социализм как марксистский, то есть советский.Многие не осознавали разнообразия марксистской мысли, не говоря уже о социалистической мысли в целом. Я уже писал о многих ответвлениях таких традиций).

С этим персоналистическим импульсом был связан анархизм, еще один способ преодолеть разрыв между социальными обязательствами и чистым, неподдельным индивидуализмом. Анархизм мог управлять и личной ответственностью и коллективным обязательством. В отличие от правого либертарианства, он не только на словах высказывался об общественных организациях (т.е. на самом деле он подвергал критике капитализм, основной генератор потребительства, коммерциализма, индивидуализма и т. д. в глазах этих мужчин и женщин, то есть основной источник институциональной и культурной несправедливости), но на самом деле теоретизировал взаимопомощь, социальность и приверженность сообществу. С другой стороны, он (в их глазах), в отличие от советского марксизма, не унижал личность. Как написал Б. Джей Миллер:

«Мунье написал заключительное эссе по этому выпуску. Он начал с темы рабочего движения, которое занимало Esprit в последние годы.Он утверждал, что анархизм был самой важной интеллектуальной традицией движения во Франции. Он хвалил Прудона, Бакунина и Кропоткина за их чуткий анализ болезней современного общества и утверждал, что они всегда исходили из личного опыта, а не из «научных» абстракций, как это делали марксисты. Мунье видел в анархистах моралистов, во многом в том же духе, что и персоналисты Esprit. Он восхвалял анархический федерализм как жизнеспособную альтернативу тирании буржуазии и революционного этатизма.Он утверждал, что анархисты с предвзятостью смотрят на дальнейшую централизацию и специализацию промышленности; работа имела личное значение, выходящее за рамки экономической функции. Анархисты проповедовали господство изобилия и спонтанной свободы, скорее празднование жизни, чем рационализацию ».

Но связь была не только политической. Анархистская вера в личную, но не частную собственность нашла отклик у отцов церкви, снова сигнализируя о том, что путь, уважающий человеческое достоинство и человеческую социальность.И снова Миллер:

«В этом месте Мунье сравнил Прудона с отцами католической церкви. Все они согласились, так думал Мунье, что можно говорить о собственности как о воровстве, описывая частное присвоение богатства из коллективно производимого излишка. Короче говоря, все блага, помимо тех, которые удовлетворяют личные потребности, должны подлежать общинному распределению; справедливость и милосердие требовали этого. Прудон и отцы церкви знали, что здоровье человека и общества зависит от такого распределения.»

Однако к этой связи пришел не просто Мунье. Вот Питер Морин, черпающий в том же духе (здесь в основном персонализм, хотя ясно, что он также читал Прудона):

Патрик Генри сказал.
«Дайте мне свободу,
или дайте мне смерть!»
Что делает человека
человеком
— это правильное использование свободы
.

Суровые индивидуалисты
Лиги свободы,
сильные люди
фашистского государства
и суровые коллективисты
коммунистической партии
еще не научились
правильному использованию
свободы.
Свобода чтения в современном мире,
Жака Маритена.

И, конечно же, есть Дороти Дэй:

«Ну, мы [католические рабочие] очень заинтересованы в анархистской мысли, потому что человек по имени Питер Кропоткин написал книгу под названием Поля, фабрики и мастерские , и он считал, что все реформы должны начинаться снизу вверх, а не сверху вниз […] Они, благодаря своей организации и своей приверженности улучшению условий, начинают прямо там, где они есть.Во Франции это назвали бы персоналистской позицией «.

И вот Дэй звучит почти так же, как Мунье выше:

» Сколько тысяч, десятков тысяч [заключенных] ожидают мелкие кражи, в то время как баронам наших дней сходит с рук убийство. Буквально убийство, соучастие в убийстве. «Собственность — это кража». Прудон писал: «Пальто, которое висит у вас в шкафу, принадлежит бедным». Ранние отцы писали: дом, в котором вы не живете, ваши пустые здания (новички, семинарии) принадлежат бедным.Собственность — это кража ».

И, наконец, пример из Аммона Хеннаси. Здесь мы можем очень ясно увидеть, как для этих мужчин и женщин анархизм представляет собой как подтверждение индивидуальной ответственности (центральное место в христианской традиции), так и необходимые предписания для оказания помощи. и, прежде всего, любите бедных:

«Христианский анархист не зависит от пуль или бюллетеней для достижения своего идеала; он ежедневно достигает этого идеала с помощью Революции единого человека, с которой он сталкивается с упадочным, запутанным и умирающим миром.Таким образом, анархизм

привлек их именно потому, что в своем коммунитарном или социальном воплощении он представлял через средства массовой информации , способ минимизировать соучастие в том, что Дороти Дэй однажды (возможно) назвала «этим гнилым, декадентским, гнилостным промышленным капиталистом. система, которая порождает такие страдания в белоснежном гробе Нью-Йорка, «даже несмотря на то, что она отказывалась отрицать ответственность и достоинство отдельного человека. Анархизм стал способом политизации личного обращения, требуемого от тех, кто следует за Христом, способом сопротивления буржуазии. статус-кво без регистрации, чтобы служить «партии».«Для них« собственность »была действительно кражей, не потому, что было неправильно владеть чем-либо как таковое, а потому, что, как писал Фома Аквинский, повторяя отцов:

« [W] Ненависть, которую некоторые люди имеют в избытке, объясняется естественным закон, чтобы помочь бедным. По этой причине Амвросий [Loc. соч., статья 2, возражение 3], и его слова воплощены в Декреталах (Dist. XLVII, can. Sicut II): «Это хлеб голодного человека, который вы удерживаете, плащ обнаженного человека, который вы храните, деньги, которые вы закапываете в землю, — это цена выкупа и свободы бедняка.

Возможно, неожиданно, это также стало способом практиковать пацифизм. Хотя многие анархисты совершали насильственные действия, в руках этих христиан анархистский упор на взаимопомощь и ответственность (в отличие от классовой войны, которую они видели в советской мысли) ) однозначно привел к ненасильственному образу жизни. Опять же, Аммон Хеннаси:

«Несмотря на популярное представление об анархистах как о жестоких людях, анархизм — это единственная ненасильственная социальная философия … .Ежедневным мужеством и отказом от сотрудничества с тираническими силами государства и церкви он помогает разрушить нынешнее общество; анархист, ежедневно сотрудничая со своими товарищами в преодолении зла с помощью доброй воли и солидарности, строит анархическое содружество, которое формируется добровольными действиями с правом на отделение ».

В поддержку, снова Дороти Дэй:

« Что ты делаешь? в смысле анархист-пацифист? »Во-первых, я бы сказал, что эти два слова должны идти вместе, особенно … когда все больше и больше людей, даже священников, обращаются к насилию и находят своих героев в Камилло Торресе среди священников и Че Гевара среди мирян.Влечение сильное, потому что оба мужчины буквально пожертвовали жизнью за своих братьев. «Нет человека большей любви, чем эта». «Позвольте мне сказать, рискуя показаться смешным, что настоящий революционер руководствуется великим чувством любви». Че Гевара написал это, и его цитирует молодежь чикано в El Grito Del Norte .

И последний момент: многие могут сказать, что иерархия церкви является наглядным примером того, почему анархизм несовместим с католицизмом. Впрочем, путает несколько вещей.Во-первых, современное государство не совпадает со всеми формами личного и общественного управления (кооперативы, кредитные союзы, добровольные ассоциации взаимопомощи и т. Д.). Во-вторых, сопротивление заведомо несправедливому капиталистическому государству — это упражнение в восстании против — по определению — несправедливой власти. Церковь в глазах этих анархистов не является несправедливым авторитетом (скорее, возможно, самым справедливым авторитетом, который может существовать). Наконец, это делает анархистов-индивидуалистов из тех, кто был и остается коммунистами.Их восстание снова развращает властные структуры — это восстание против чего-то светского; духовный авторитет — совсем другое дело ;. Короче говоря, они не просто ненавидели власть ради нее самой. Последняя цитата Дороти Дэй должна привести к этому дому:

«Несколько лет назад у меня был разговор с Джоном Спиваком, писателем-коммунистом, и он сказал мне:» Как вы можете верить? Как вы можете верить в Непорочное зачатие, в зачатие от Девы, в Воскресение? »Я могу только сказать, что верю в Римско-католическую церковь и во все, что она учит.Я принял Ее авторитет всем сердцем. В то же время я хочу указать вам, что нас учат молиться для окончательного упорства. Нас учат, что вера — это дар, и иногда мне интересно, почему у некоторых она есть, а у некоторых нет. Я чувствую себя недостойным и никогда не смогу быть достаточно благодарным Богу за Его дар веры. Святой Павел говорит нам, что если мы не будем соответствовать полученным милостям, они будут отозваны. Итак, я также верю, что мы должны ходить в страхе, «совершать свое спасение в страхе и трепете».'»

Что касается тех двух других принципов, которых придерживаются коммунисты, я все еще считаю, что наш общественный порядок должен быть изменен, что неправильно концентрировать собственность в руках немногих. . Фома Аквинский, что определенное количество собственности необходимо человеку, чтобы вести хорошую жизнь. Я считаю, что мы должны работать над восстановлением общинных аспектов христианства, а также некоторой доли частной собственности для всех.

Я все еще верю, что революция неизбежна, если не считать Божественного Промысла.Но с помощью Бога, прибегая к Его таинствам и принимая руководство Христа, я верю, что мы можем преодолеть революцию с помощью нашей собственной христианской революции, без применения силы.